Три любовных романа. Лучшие из лучших — 1995. Сборник.
Шрифт:
Вероятно, есть какое-то физическое объяснение тем эмоциям, которые он в ней пробуждает, думала она в смятении, пока они поднимались на фуникулере и наслаждались поразительным видом: зеленые, теряющиеся в дымке холмы и бесконечная бирюзовая гладь океана. Как магнит, который то притягивает, то отталкивает… Но если она поддастся этому воздействию, то всю жизнь будет страдать от унижения…
Домой они вернулись далеко за полдень. И когда Люк отлучился по своим делам, она вдруг почувствовала огромное облегчение, смешанное со страшной усталостью.
Оставшись наконец одна, она попыталась
Вечер был полон каких-то загадочных звуков. Вдыхая пьяняще-ароматный воздух, Верити направилась к своему домику. После душа она почувствовала себя освеженной и в прекрасном настроении, несмотря на труднейший день в компании Люка и на предстоящую пытку за ужином вдвоем. Может, все дело в особой атмосфере Гаити? По крайней мере в одном она не сомневалась, надо обязательно освободиться от своего напряжения и не отвечать на колкости Люка. Просто не обращать на них внимания. Если ей удастся продержаться и не разругаться с ним, то она выполнит свой долг перед Сарой, так переживающей за их фирму…
Именно поэтому надо надеть что-то такое, что придаст ей уверенности в себе, поможет выдержать постоянные холодные насмешки. Шифон с рисунком из роз и тонкими золотыми бретельками — это то, что надо, решила она наконец, извлекая платье из чемодана и встряхивая его. Оно несколько risque, (Рискованный, вызывающий (франц.) но что делать, надо же оправдать представление Люка о ней как о femme fatale (Роковая женщина (франц.) к тому же сегодня день ее рождения. Уже этого достаточно для того, чтобы надеть то, что хочется, и не обращать никакого внимания на Люка Гарсию…
Было настолько жарко, что она решила не сушить только что вымытые волосы феном, а оставить их сохнуть на воздухе. Обув на босу ногу золотые босоножки на высоком каблуке, задумчиво и критически осмотрела свою тоненькую фигурку в зеркале — и не узнала саму себя. Откуда этот воздушный вид? От сказочной обстановки на острове, от ощущения, что она далеко от всех проблем? Волосы у нее блестели больше обычного, а линии тела казались четче выделенными. А может, она просто тоньше стала чувствовать свое собственное тело, особенно после того, как провела полдня почти нагишом, плавая под водой и загорая на солнце?
Втерев в щеки немного персиковых румян, она слегка подвела губы коричневато-коралловой помадой. Тонкий слой золотистых теней на веки и коричневой туши на ресницы — вот и весь макияж. Набросив на плечи прозрачную золотистую шаль, она медленно пошла по звеневшему от цикад саду, проводя боевую перегруппировку своих эмоций.
Люк в легком бежевом смокинге и голубой бабочке сидел возле стойки бара, держа в руке стакан и прижимая плечом к уху телефонную трубку. Но тут раздался новый звонок, и Паблито опять протянул ему трубку. Машинально ее приняв. Люк не сразу
— Hola, buenas noches, Верити, — пробормотал он слегка охрипшим голосом. Сердясь на себя за собственную стеснительность, она одарила его одной из самых своих ослепительных улыбок, надеясь укрыться за ней, как за щитом.
— Добрый вечер, Люк, — беспечно ответила она, усаживаясь на ближайший к нему табурет. — Продолжай, продолжай, не буду тебе мешать…
Она улыбнулась и Паблито, который тут же расплылся в широчайшей улыбке и даже прекратил на какое-то мгновение вытирать бокал большой белой салфеткой, очарованный исходившим от нее золотистым теплом.
— Buenas noches, senorita. Que quiere? (Добрый вечер, сеньорита. Чего желаете? (исп.) — Hola, Паблито. Можно попробовать то же самое? — и она показала на стакан Люка.
Люк с некоторым, как ей показалось, раздражением еще несколько секунд поговорил по телефону, повесил трубку и решительно сказал:
— Сегодня вечером меня больше ни для кого нет, Паблито. — И повернулся к Верити, с удовольствием потягивавшей напиток. — Нравится?
— Ммм… чудесно! Что это?
— Это сауэр: ром, лимон, яичный белок, мускатный орех и лед.
— Прекрасный коктейль! — Она сделала еще один глоток и с довольным выражением лица огляделась: на террасе за столиками, освещенными свечами, уже начали собираться элегантно одетые гости, официанты плавно скользили среди них, раздавая меню.
Люк задержал на ней долгий таинственный взгляд и наконец сказал:
— Ты прекрасно выглядишь.
— Спасибо!
Она тут же склонила голову, пытаясь скрыть мгновенно залившую ее щеки краску и хваля себя за то, как лихо разыгрывает веселое безразличие.
Люк вытащил из внутреннего кармана смокинга длинный узкий пакетик из золотистой бумаги и с непроницаемым лицом вручил его Верити.
— Я хотел сделать это во время ужина, но не могу больше ждать. С днем рождения, Верити.
В его глазах было что-то такое, от чего у нее на секунду перехватило дыхание: саднящий, голодный взгляд, от которого у нее тут же засосало под ложечкой. Но уже в следующее мгновение, когда взгляд его опять стал непроницаемым, она решила, что ей показалось.
Люк наклонился и сдержанно чмокнул ее в щеку твердыми холодными губами; сердце у нее затрепетало.
Держа пакетик дрожащими пальцами, она неуверенно рассматривала его.
— Люк, это… То есть, я хочу сказать, незачем было это покупать…
— Открой.
— О'кей. Но я не могу принять этого.
— Можешь, — сказал Люк холодным, не терпящим возражений голосом.
Пожав плечами, Верити глубоко вздохнула и развернула пакетик. В длинной коробочке из черной кожи лежал тонкой работы овальный кулон из желтого камня, окруженный мелкими сверкающими белыми камешками, вспыхивающими огнем в лучах электрического света.