Три любовных романа. Лучшие из лучших — 1995. Сборник.
Шрифт:
— Меренге вообще довольно резкий танец, — отшутился он, умело ведя ее по площадке и заставляя двигаться так, что у нее было ощущение, будто они занимаются любовью у всех на виду. Верити вся горела. — Положи руку вот сюда, вот так… — говорил он, кладя ее пальцы на свое мускулистое плечо. — А другую подними вверх…
Он плотно прижимал ее к себе, держа чуть ниже талии так, что их бедра плотно прижимались друг к другу. Быстрая синкопированная музыка, звуки саксофона, неподражаемый карибский ритм — все это настолько
— Я не о танце, — ответила Верити, не уверенная в том, сколько еще выдержит, — а о том, как ты обошелся с Эллиотом.
— С Эллиотом? — угрожающе переспросил Люк. — А кто такой этот Эллиот?
— Я же тебе говорила… мой друг, он из Лондона.
— Ты его ждала?
— Нет… но какое это имеет значение? — Она возмущенно взглянула на сердитое лицо Люка. Он сам платит за самолет и гостиницу! И имеет полное право поступать так, как ему заблагорассудится!
— Вы что, любовники?
Верити побагровела.
— Какое тебе до этого дело!
Люк посуровел, глаза его под тяжелыми полуприкрытыми веками еще сильнее заблестели.
— Какое? После того, что только что произошло на берегу, сага, я чувствую себя вправе задавать тебе и такие вопросы. Как тебе нравится ритм меренге, Верити?
Это оказалось последней каплей, и Люк, настойчиво прижимавший ее к себе, вдруг стал ей невыносим. Самообладание покинуло ее.
— Вовсе не нравится! — сердито огрызнулась она. — У меня такое ощущение, будто меня терзает какой-то дикий зверь! Извини.
И, вывернувшись из его объятий, она чуть не бегом бросилась в спасительный рай своего домика. Краем глаза она увидела Эллиота — с обиженным лицом он пил бренди из огромного бокала за столиком на террасе. Нехорошо было уходить вот так, не пожелав ему спокойной ночи, но она была не в состоянии разговаривать ни с Эллиотом, ни с кем-либо еще… Бог с ним, с Эллиотом, пусть думает, что хочет…
Миновав освещенные пальмы, она бросилась бежать — только бы не видеть больше Люка. Но ноги вязли в мягком песке, и теперь она поняла, почему никогда не любила высокие каблуки: ощущение неустойчивости делало ее уязвимой, лишая возможности вовремя убежать…
Уже около террасы домика один каблук вдруг подогнулся, и Верити потеряла равновесие. Чтобы не упасть, она схватилась за деревянные перила.
— Черт бы побрал эти дурацкие босоножки! — заплакала она в бессилии и опустилась на деревянные ступеньки террасы. Яростно сорвав босоножки с ног и отбросив их на песок, она принялась массировать лодыжку.
Люк появился именно в тот момент, когда по щекам у нее потекли слезы, и с каменным лицом молча наблюдал за происходящим. Подняв золотые босоножки, он внимательно их осмотрел.
— Зачем было бежать. Верити? — медленно и задумчиво произнес он. — Не стоит меня бояться…
— Отдай
— Они уже ни на что не годны.
— Тем лучше. Я их ненавижу. И никогда больше не надену ничего подобного!
Брови его поползли вверх.
— Зачем же тогда ты их надела сегодня?
— Бог его знает, — сморщившись от пульсирующей боли в лодыжке, ответила она. — Теперь я буду ходить только в кроссовках!
— Сомневаюсь, чтобы кроссовки столь же эффектно подходили к этому платью, — заметил Люк с легкой усмешкой. — Растянула связки?
— Нет, все в порядке. Будь добр, уходи и оставь меня в покое.
— Будет сделано. Но только после того, как удостоверюсь, что ты сама сможешь дойти.
— О! Ради… — Она встала, дрожа от негодования, и попыталась подняться по лестнице, но стоило ей ступить на левую ногу — и она не смогла сдержать стона.
— Хватит разыгрывать из себя мученика, — тут же вмешался Люк и, поддержав ее за талию, включил свет. — У тебя вывих. Придется наложить повязку.
— Мне не нужна твоя помощь, так что…
— Смотри, уже вспухает.
Он подвел ее к софе, вовсе не по-джентельменски усадил на зеленые в цветочек подушки и, присев перед ней на корточки, со знанием дела стал осматривать лодыжку.
— Ничего страшного, простое растяжение. Кто-кто, а уж я-то знаю, ведь это моя лодыжка! — заявила она нетерпеливо. — Подержу под холодной водой, и к утру все будет в порядке.
— Сейчас принесут аптечку, — спокойно сказал Люк и, не обращая внимания на ее протесты, позвонил в отель. Потом поставил стул рядом с софой, осторожно приподнял ее ногу и вновь принялся осматривать.
— Перелома нет. Ахиллесово сухожилие в порядке. Видимо, порвала кое-какие связки…
— Ерунда! Если бы это были связки, то она бы уже вся вспухла… Ой, не надо! — вырвалось у нее невольно, когда он дотронулся до ее лодыжки. Люк нахмурился, не поняв, что это восклицание было вызвано скорее его прикосновением, чем болью.
— Lo siento, я не хотел делать тебе больно. Но надо внимательно осмотреть ногу.
— Ко всему прочему, ты еще и врач? — дрожащим голосом поинтересовалась она, избегая его взгляда.
— Нет… но у меня богатый опыт по части растяжений и переломов. Поле для игры в поло мало похоже на перину…
Он замолчал, заметив, как она напряглась.
— Впрочем, ты это и без меня знаешь, — закончил он. Вышел в кухню и принес бокал бренди. — Выпей…
Верити сделала небольшой глоток, и у нее перехватило дыхание. По правде говоря, ее нервная система находилась в значительно более плачевном состоянии, чем лодыжка. Но бренди немного успокоил ее.
Вскоре Мария, администратор отеля, принесла аптечку. Сама заботливость, она быстро и умело перебинтовала лодыжку Верити.