Три Меченосца. Книга первая. Желтая сталь алфейнов
Шрифт:
Помню Экгар считал тогда, что за содеянное Вирридону грозит изгнание из Тригорья. Но все же Верховный Маг передумал это делать. Великий чародей! Мудрейший из всех живущих! Поступи он по-другому, что стало бы с Вирридоном? Кем бы он стал? Нет, Экгар решил оставить его в стенах Тригорья, ибо ошибившийся однажды, ошибется вновь. Великий Экгар счел правильным держать такого мага под своим началом, а не пускать его по миру.
Ошибка Вирридона еще не сказалась на жизни Гэмдровса, хотя вполне могла… еще как могла. Но брошенный в небо камень когда-нибудь все равно упадет на землю, и кто знает, сколько травинок он при этом сомнет. Придет еще то время, когда весь свет
А ты, Тэлеск, помни, что Камень ни в коем случае не должен оказаться в черных руках Короля Мрака или его посредников. Ты даже не можешь себе представить, чем это грозит! И вообще, храни его в тайне, в строжайшей тайне. Никогда и ни с кем, кроме меня, не заговаривай о нем, никогда никому не показывай его и используй лишь в крайнем случае, когда на кону лежит твоя жизнь.
Юноша кивнул в ответ и через некоторое время сказал:
— Одного я не могу понять. Если этот Камень Могущества делает своего владельца сильнейшим, то почему раньше никто не воспользовался им, чтобы свергнуть Короля Мрака?
— На это есть две причины, — ответил чародей. — Во-первых, в добрых руках Камень творит добро, но в злых — великие беды. Вирридон опасается, что Камень может попасть не в те руки.
— Но почему бы не отдать Камни кому-нибудь из магов Тригорья, чтобы тот уничтожил Дардола. Например, сам Вирридон мог бы воспользоваться ими. Ведь его душа чиста. В противном случае, Мир давно был бы в его руках.
— А вот на это есть другая причина. Никто не знает наверняка, способна ли одолеть сила Камней самого Дардола. Бросивший ему вызов рискует погибнуть, и тогда Камни окажутся в руках Тьмы. К тому же, не было еще добровольцев, решившихся на такое безумство — сразиться с Дардолом. Даже Экгар не уверен, что сможет вступить с ним в битву. А ежели он решится, эта битва может стать последней для Мира.
У Тэлеска возникало еще много вопросов, но он решил оставить их при себе, ведь все равно ответы мага были слишком туманны для его понимания. Они двинулись к лошадям. Вскоре два всадника выехали на дорогу и вновь помчались по ней в южном направлении.
В лицо дунул прохладный ветерок, полный бодрящей свежести, невзирая на то, что он прилетел из омраченных земель юга. Остатки сна быстро рассеялись. Неяркое солнце медленно поднималось в небо, скупо обливая землю чуть теплыми лучами.
Далеко позади, за Красной Рекой, лежали великолепные владения эрварейнов, оставленные путниками еще прошлым днем. По правую руку раскинулось широкое Прихолмовье, а дальше на западе все так же серели вершины-громады Небоскребущего Хребта, самого длинного горного хребта в Гэмдровсе и, наверное, во всем мире. Слева на востоке протянулась длинная гряда далеких холмов. А впереди на горизонте виднелись другие — Холмы Эрвара. Дорога обходила их с востока.
Странное существо не замечало сидящего на берегу Тэлеска, потому что стояло к нему спиной.
[1] «Песнь о Камнетворце»
Глава шестая
Во весь опор мчались неутомимые скакуны,
Дорога завела в небольшую дубраву. А спустя какое-то время вынырнула из тени на довольно крутой берег реки. Это произошло столь внезапно, что Тэлеск, уже давно скакавший впереди, едва успел остановить коня. Лучи полуденного солнца плеснули светом прямо в глаза.
Юноша спешился и подошел к краю обрыва. Внизу у подножия стремительно неслась широкая река. Ее воды ярко блестели в лучах света. Они не могли осветить дно, что говорило о немалой ее глубине.
На юге, за рекой, простирались необъятные равнинные земли. Те широкие леса, поля и луга, вобравшие в себя все краски осени, купались в свете солнца под чистым небом. А дальше, ближе к западу, тянулась серая полоса тумана.
— Ради этой красоты стоило покинуть родные края, — задумчиво произнес Тэлеск сам себе.
Парень и не заметил, как выехал из дубравы слегка отставший Ноккагар.
— Ты в порядке? — облегченно промолвил маг, слезая со скакуна. — Я уж боялся, что ты улетел в реку. Забыл тебя предупредить об этом обрыве заранее.
— А что это за река?
— Ламванэ, Глубокая. Недалеко на западе она круто сворачивает на юг и там впадает прямо в Туманное Море.
— Ну и как же быть? — спросил Тэлеск. — Не прыгать же нам с обрыва.
— Конечно, нет! — ответил Ноккагар. — Дороги так резко не обрываются, они, в конечном счете, всегда куда-то приводят. И эта тоже здесь не кончается. Взгляни — она идет дальше вдоль берега.
Только теперь Тэлеск заметил, что дорога, которой они ехали, круто поворачивает на запад и пролегает дальше вдоль самого края обрыва.
— Она приведет к броду, — продолжил Ноккагар, — потом снова поведет в южную сторону.
— Странно, — сказал Тэлеск. — Кому взбрело в голову так глупо проложить дорогу?
— Когда-то в древности здесь был большой каменный мост. И путь на юг проходил по нему. Но он давным-давно разрушен, а восстанавливать его никто так и не взялся. Взгляни на тот берег! Там можно разглядеть то, что осталось от каменного сооружения.
Тэлеск прикрыл глаза от солнца и посмотрел на юг. В далеких густых зарослях он увидел едва различимые серые развалины. Но на этом берегу ничего похожего не было. По всей видимости, эта сторона моста рухнула вместе с куском земли.
Маг вскочил в седло и поторопил Тэлеска. Вскоре они уже спускались по склону. Кони аккуратно ступали по неровному, каменистому пути. Тэлеск с опаской косился вниз, на бегущую реку, крепко вцепившись в поводья.
И вдруг он заметил, что по реке плывет длинная ладья. Он окликнул волшебника.
— Там внизу корабль! — крикнул он магу. Ноккагар натянул поводья и устремил взор на реку.
Ладья плыла по течению в ту же сторону, куда двигались и Ноккагар с Тэлеском. Парус ее был убран, и стремнина полностью властвовала над ней, довольно быстро унося на запад. На борту находилось несколько фигур в серебристых одеяниях. Их длинные волосы, такие же серебристые, как и одежда, красиво развевались на ветру. Но самым странным Тэлеску показалось то, что ладья полностью сливалась с водой реки, а борта были почти прозрачны, будто это была большая волна, принявшая форму корабля. Потому-то юноша и не заметил ее сразу.