Три менялы
Шрифт:
— Ну что, Степка, поехали, а то попадем в пургу.
— С чего ты это взял, Петрович? Или ты предсказатель-метеоролог, что ли? — поддразнил его Александр.
— А чего тут предсказывать? Не ошибешься: снег почти каждый день сыплет, — вмешался Николай.
— Обо всем не могу сказать, но что к вечеру завьюжит, это наверняка, тут ошибки не будет.
Они уехали, а мужчины занялись делами: Сергей взялся поправлять покосившуюся калитку в саду, Александр и Юра чистили коровник, потом Александр спустился в подвал, решив сделать там дополнительную полку. Подвал всех привлекал… Николай занимался своей добычей:
Петрович оказался прав: на самом деле к ночи пошел снег, поднялась пурга и мело весь следующий день. И весь этот день затворники провели в гостиной у камина. Саша даже пел, у него оказался очень приятный голос. Матильда тихонько подпевала ему, а Юра все поглядывал на нее, а потом шепнул вдруг:
— Как жаль, что я опоздал. Не зря все время хотел с тобой познакомиться, — ему казалось это так романтично: потрескивание дров, отблески пламени на лице у женщины.
— Опоздал?
— А что, нет?
Матильда невольно глянула на Сергея, на Сашу…
— Не знаю…
Пока она знала только одно: раньше бы смотрела на этих мужчин абсолютно равнодушно, сейчас же вдруг покраснела, как девочка, смутилась.
— Эх, нет в жизни счастья! — воскликнул Юра и, подхватив Веру, подкинул ее к потолку.
Та восторженно взвизгнула.
— Верусь, хочешь быть моей дочкой?
— Угу, — застенчиво кивнула та.
— Вера, а моей? — спохватился Сергей.
— И твоей буду, — успокоила его Верочка.
— Вот, ребенок смотрит в корень, не нужны нам никакие условности, — начал было Николай.
— Коля, остановись, — потребовала Матильда.
— Чего «Коля»? Что я, не вижу, что ли: ты на этого циркача глаз положила.
— Что?!
— Да у него и бабы небось не было, голубой…
— Зря ты так, Коля, женщина у меня была… — спокойно ответил Юра.
— И почему же вы расстались? — Александр тоже с усмешкой смотрел на него.
— Да она как-то уезжала на пару недель и говорит мне: «Пока меня не будет, спи с любой из моих подруг, я же знаю, ты без женщины не можешь…»
— Вот это сила, вот молодец, понимает жизнь! — восхитился Николай. — Ну и что, ты спал с ее подругами?
— Нет, я сразу расстался со своей женщиной.
— А что, подруги твоей подруги некрасивые?
— Красивые, две сестры, только мне противна такая неразборчивость, это же мерзость… Все равно что из немытой посуды есть после кого-то.
— Ну и дурак. Дай мне адрес твоей телки.
А за окном ничего не было видно, пурга разыгралась вовсю. Стихло лишь ночью. Наутро Матильда вышла на крыльцо и замерла в восторге, — вот это пейзаж! Точно, по Пушкину: «Под голубыми небесами, великолепными коврами…»
— Идите сюда! Все! — крикнула она в дом.
Постояли, полюбовались…
— Эх, мужики, поработаем! — потер руки Николай.
Все дружно принялись расчищать двор, даже Верочка маленькой лопаткой сгребала снег с крыльца. Пока Матильда готовила завтрак, двор уже почистили. Потом Вера опять попросилась на улицу, и Матильда вышла покатать ее на санках — невозможно усидеть в доме, когда такая красота
— Эх, ну что ты со мной делаешь!..
— Отпусти.
— Будь человеком, я же совсем извелся… Ты прямо железная, бесчувственная. Ну что тебе еще нужно? И замуж предлагал, и если так уж сильно кто другой нравится, то я не против, хватит и на двоих… Им тоже хочется…
— Уйди.
Он вздыхал, мялся с ноги на ногу, но уходить не хотел.
— Давай, что ли, я прокачу ее, а то ты еле тащишь…
— Не надо, мы сейчас назад поедем, я не устала, мы просто любуемся с Верой этой красотой. Смотри, Вера, какие валуны лысые… — она указала на голые камни вдали, по-видимому, теплые, подогреваемые снизу горячими источниками, — снег на них растаял, и они блестели влажными макушками.
— Вера, красиво? Нравится тебе, правда?
— Правда, — серьезно сказала Верочка.
Матильда осторожно, проваливаясь в глубокий снег, обошла санки и хотела уже развернуть их, но Николай перехватил веревочку и упрямо потянул санки дальше по тропе…
— Коля, стой, мы уже нагулялись, Вера замерзла, нам надо назад.
— Я не замерзла, — возразила девочка.
— Вот видишь, она не замерзла. И что ты все против меня?
Николай легко побежал дальше, потянул санки меж снежных берегов, а Матильда нехотя, оглядываясь по сторонам, пошла следом. Тропинка петляла меж громадными валунами. Впереди показались угрюмые, темные камни Менял. Вдруг раздался выстрел, в сонной зимней тишине он прозвучал оглушительно громко, снежная шапка на соседнем валуне вздрогнула и съехала набок. От этого гулкого звука стая ворон вдали взлетела над большим деревом, испуганно закружила. Николай, то ли поскользнувшись, то ли споткнувшись на бегу, упал, растянулся во весь рост.
— Николай, беги к Менялам!
Но он лежал, уткнувшись в снег, не торопясь подниматься. Тогда Матильда бросилась вперед, схватила Веру на руки и, перешагнув через него, побежала к Менялам, они были рядом. Проскочила внутрь, поставила Веру. Где же Юра? Услышал ли он выстрел? И сколько Николай собирается там лежать? Вот трус…
— Это что? Мама, что это? Гром? Мы тут прячемся?
— Тихо, Вера, подожди, — Матильда прислушивалась, не идет ли кто-нибудь к ним… Но все было тихо.
Они простояли несколько минут, хотя здесь, в Менялах, никогда нельзя быть уверенной по поводу времени. Наконец Матильда услышала голос Юры.
— Матильда! Вера! Вы где?
— Мы здесь, здесь, — радостно и звонко изо всех сил закричала девочка.
Камни тут же загудели, звук заметался меж ними. Матильда от неожиданного громкого эха откинула голову и больно стукнулась о камень, а для ребенка это и вовсе был слишком сильный звуковой удар. Вера отключилась и осела на землю. Матильда принялась тормошить ее, осторожно пошлепала по щечкам, та не приходила в себя. Прибежал Юра, заглянул в расщелину, увидел Матильду, прошел внутрь.