Три мести Киоре 2
Шрифт:
— Каждого из них хватит, чтобы заморозить весь город. Тихо, не бойся, — шептала Мешагиль, качались и ее перья в волосах, и тени от них на полу, — всего лишь холод, люди от него не пострадают… Да пребудут с тобой Силы, — она невесомо коснулась губами лба Киоре и ушла, исчезла.
Шарики холодили ладонь Киоре. Сердце стучало — время мести приближалось неумолимо. Так неумолимо, что, казалось, она больше не сможет спать в этой жизни…
Плохо спал и Доран, снедаемый самым разнообразным беспокойством. А, когда Киоре передала ему утром
Глядя на нарисованное лицо герцогини, он гадал, грим это или Киоре правда нездоровится? И Доран не мог не задуматься о том, что скоро их судьбы, переплетенные межу собой Тонолем, разойдутся. Навсегда ли? А если и не навсегда, то зачем им видеться дальше? Зачем им знать друг друга?
Ни одного ответа Доран не знал, лишь ощущал странную тоску внутри. И сбежал от нее, погрузившись в работу, а после он поехал к Соренору.
Граф не встретил его радушно, но и не кривился, как прежде. Снова запах формалина, снова волосы, рассыпанные по плечам, похожие на паутину. Снова блеск перстней, торжественный, как затаенный блеск в глазах.
— Смею надеяться, что в такой поздний час вы привезли мне хорошие новости, — улыбнулся граф, — которые мы отпразднуем, подняв бокалы с вином.
— Пить я не буду — служба, а хороши мои новости или нет, решите сами. Для начала я хотел спросить. Вы же не просто так сказали, что я ближе всех в городе к Киоре?
— Кому, как не главе Тайного сыска, знать, где искать эту преступницу? — увильнул от ответа граф, наклонил голову.
— Или же до вас дошли слухи, будто моя супруга — это и есть Киоре? Кардинал поведал мне, что об этом шепчутся в городе.
Тяжелый взгляд исподлобья, взгляд самой смерти, взгляд, видящий каждую косточку внутри, не каждый вынес бы — Истиаш бы испугался, иной — отвернулся бы. Доран не моргнул.
— Кардиналу нужна Киоре, и нужна живой. Возможно, он разрешит ей некоторые… — Доран сделал паузу и щелкнул пальцами, — бесчинства в обмен на ее службу империи.
— Если ваша жена и есть Киоре, то она бесценна и для меня, и для кардинала, — ухмыльнулся граф. — Но отец народа не поможет вам с бедой, нависшей над городом… И над вами лично. Заступничество кардинала не спасет от гнева императора.
Доран слушал и вместе с тем ощущал, как тонкий запах формалина, смешанный с флером смерти, пропитывает его одежду, въедается в кожу и волосы.
— Переходите на мою сторону, ваше сиятельство. Тогда вы, возможно, спасете город от туманных тварей, которые не дают спать императору. Но независимо от результата вы потеряете расположение Его Величества, понимаете вы это?
— Вы объясняете прописные истины, — усмехнулся Доран, закинув ногу на ногу и задорно качнув носком ботинка. — Если я пообещаю, что Киоре умрет, вы расскажете мне тайну использования ловцов?
— Только когда увижу ее труп!
— Вы не в том положении,
— И ничего не найдете! Всё хранится, — Соренор коснулся пальцем лба, — здесь и только здесь! Вы, между прочим, тоже не в тех условиях, чтобы выдвигать какие-то требования.
— Тупик, ваша светлость, — он развел руки в стороны. — Но смерть за вами может прийти раньше, чем на меня обрушится гнев императора. Мне показалось, что я вам нужен еще и как союзник, а не только как тот, кто может найти Киоре… А значит, я нужен вам чуть больше, чем вы мне.
— Верно. Что ж, я расскажу вам тайну ловцов, но не раньше, чем Киоре окажется надежно пойманной вами, в чем я буду доподлинно убежден.
— Я вас услышал.
Особняк графа Доран покинул мрачным.
Глава 13
— Ваше сиятельство, вам письмо, — дворецкий поднял выше поднос с конвертом.
— Спасибо… — она взяла его.
Плотная бумага, ее имя, но ни отправителя на белоснежной бумаге, ни оттиска личной печати на сургуче. Киоре поднялась в свою спальню, положила письмо на трюмо и отошла от него, разглядывая, как змею в траве.
Доран на службе, а Киоре уже неделю играет роль идеальной герцогини — посещает дорогие магазины, ездит на чаепития к Афранье, наносит светские визиты, молится в Догирах, к тому же ей, как новой хозяйке, требовалось учиться управлению домом герцога, и слуги уже не раз обращались к ней с вопросами…
Но это утро стало особенным. Киоре проснулась рано, еще до рассвета, и лежала в кровати, укрытая жарким одеялом. Нос немного замерз. С восходом солнца тьма в спальне сменилась густым полумраком, искажавшим очертания предметов — свет сквозь плотные шторы проникал едва-едва.
Киоре не услышала, как проснулись слуги и принялись за работу, не уловила никакого шума, когда должен быть собираться и уходить Доран — может быть, он и вовсе не приходил домой. Этой тишиной Киоре словно отрезало от внешнего мира.
И вот внешний мир вторгся, разбил тишину белым конвертом. Бумага показалась холодной, как могильная плита.
«Здравствуйте, ваше сиятельство. Не решившись беспокоить Вас лично, в тревоге написал я это письмо. Вы давно не посещали мой Догир. Когда мы верим, случаются чудеса, но, испытав счастье чуда, забывать о вере не стоит. Надеюсь, Вас эта беда не коснулась, и вера вашего сиятельства по-прежнему крепка.
Я ваш преданный друг, и в минуты грусти и сомнений Вы, как и раньше, без колебаний можете обратиться ко мне за поддержкой, советом либо утешением. Я жду вас в Догире, но и двери моего дома всегда открыты для вашего сиятельства. С уважением, л.»
Черные буквы красивым узором покрыли лист, на котором остались следы от стертых строчек, нарисованных карандашом. Киоре порвала письмо и обрывки бросила в камин в гостиной. Пламя поглотило клочки бумаги в мгновение ока, превратив их в серую золу.