Три мести Киоре
Шрифт:
— Да, — лаконично отозвался Доран.
— Интере-е-есно… А зачем твое сиятельство пошло за мной сюда?
— Шаитария. Это твое настоящее имя.
Имя разрезало воздух подобно стилету. Киоре молчала, глядя исподлобья.
— Значит, я прав. В тот жуткий день удалось выжить и сбежать тебе, дочери кидо-та. Вот кто ты такая.
— А твое сиятельство времени зря не теряло, — Киоре запрыгнула на ближний ящик, села, скрестив ноги. — Кто рассказал? Я была ребенком, и мало кто запомнил, что с главным из послов приехала дочь.
— Граф Соренор оказался старым другом твоего отца и вспомнил смутно похожую девочку
— Соренор… — эхом повторила Киоре, как будто перекатывая на языке фамилию. — Отец знакомил меня с ним.
Киоре говорила спокойно, но внутри ее переполняла ярость: она вообще не думала, что кто-то вспомнит девочку-соплячку, которую привезли полюбоваться на страну вечного дождя и тумана и так ни разу не взяли во дворец! Но граф Соренор посещал их в резиденции, и оттого видел ее. Странно, что помнил — Киоре он показался чудаком себе на уме, которого не интересует окружающий мир.
— Чего ты теперь от меня хочешь?
— Сотрудничества. Скоро прибудет новое посольство из хааната, и мне не хотелось бы осложнений, которые теперь могут возникнуть из-за убийства Иари. И если ты говоришь, что организатора убийства мы тогда не арестовали, то у меня еще больше причин для беспокойства. Всё может повториться.
Он говорил спокойно. Взвешенно. Серьезно. Знал, кого и о чём просил, но тем не менее не собирался ни льстить, ни уговаривать — только голые факты, только простая выгода.
— Какое тебе нужно сотрудничество?
— Вспомни, что происходило в то время, пока ты жила в столице с посольством. До убийства.
— Было бы что вспоминать, твое сиятельство… — Киоре качнула головой. — Во дворец императора меня не брали, о делах отца я не знала ничего. Хоть меня учили наукам, но никогда не давали забыть, что я — девушка, которую всегда будут оберегать и защищать и которой не придется принимать решений…
Она осеклась и замолчала, вычленяя из истории то личное, что совсем не следовало говорить Дорану. Сбежав от обвинения в покушении на монаха, на корабле Киоре добралась до какого-то города, где прикидывалась калекой и собирала подаяния у Догиров. То время она вообще смутно помнила сплошным потоком непристойных предложений от мужчин и бегства от торговцев людьми. То, что на ступеньках Догира ее заметил спешивший мимо по своим делам мужчина, было не иначе как чудом. Однако заметил, забрал с собой в хаанат, удочерил, и с ним Киоре жила, не зная бед. Жила так, будто ей воздавалось за все лишения прежде. Купалась в любви, настоящей, родительской, какой не знала до этого. И она отправилась за отцом в империю без размышлений, когда то потребовалось…
Но если бы она знала, что потеряет в Лотгаре свою семью… Что их всех подло, жестоко убьют… Киоре сделала бы всё, чтобы поездка не состоялась! Она сжала руки; вдохнув, продолжила рассказ:
— Я выжила, потому что сбежала из резиденции, потерялась и пришла домой очень поздно. Я вернулась к трупам, над которыми кружили следователи, испугалась и сбежала.
Киоре врала: она долго сидела в кустах резиденции, видела, как выносили обезображенные тела, провожала каждого взглядом, за каждого просила Силы о милости и награде в будущей жизни. Вот так кроваво закончилось ее счастье, и снова понеслась жизнь-выживание. Не смогла она простить имперцам того, что мертвых они решили хоронить по
— Дальше я встретила Эши, и она взялась меня учить. Собственно, на этом всё.
— Почему ты не вернулась домой, в хаанат? Вступила бы в наследство, жила бы, как прежде…
Киоре скривилась:
— Я должна отомстить убийцам, твое сиятельство. И я отомщу, чего бы мне это ни стоило!
Тишина, только где-то воет ветер.
— А ты ведь не колдунья, — заметил Доран, поворачиваясь так, чтобы видеть силуэт Киоре.
— Надо же, понял! И что с того?
Герцог молчал и рассматривал ее, и Киоре очень захотелось исчезнуть, поскольку он стал похож на того монстра, который чуть не придушил ее в сапожной лавке.
— Но как ты тогда используешь колдовство?
В его душе вспыхнула столь яркая надежда, что Киоре, кажется, увидела ее свет, услышала мысли Дорана. Она, человек, могла колдовать, а значит… значит, и он может научиться, чтобы спросить Силы о его Лааре и вернуть ее душу!
— Скажи, Киоре! — он схватил ее за плечо, и сбросить руку она не смогла, только неуклюже попятилась, сознавая, что этот одержимый сейчас не заметит, даже если она всадит ему нож в сердце.
— Ау! Герцог! — брыкалась она, тщетно пытаясь вырваться. — Эй! Хватит!
И со всей силы ударила свободной рукой его по уху. Он выпустил ее, но тут же бросился и схватил вновь.
— Не колдую я! Это амулеты! А-му-ле-ты!
И Доран застыл и также по слогам повторил незнакомое слово, а после отпрянул и сгорбился, схватившись за виски.
— Детям колдунов сила блокируется до совершеннолетия, и для них создают амулеты с заклинаниями. Реагируют они на слово, сжатие там, да что угодно. Я ими пользуюсь, амулетами этими.
Доран еще раз повторил название и застыл, закрыв лицо рукой.
— Мы, кажется, договорились, что твоя жена переродилась, разве нет? А призвать душу из живого тела… Бр-р-р! — от одной мысли о подобном Киоре передернуло, а по коже побежали неприятные мурашки.
— Я не подумал об этом… — выдохнул он, смахивая испарину со лба. — Я слишком хочу вновь увидеть мою Лааре. Именно ее, не перерождение, не похожего человека, а только ее… Да кому я говорю?!
Киоре закатила глаза и вздохнула: и не скажешь ведь, что в ее жизни всю любовь выжгли ненависть и желание мести. Да и кого любить-то было? Не Файроша же облагораживать столь светлым чувством, в самом-то деле!
— Вот поэтому я и не любила никогда, — кивнула она, невольно протянув руку и растрепав жесткие волосы герцога. — Не хочу также выглядеть.
— Умеешь ты находить слова, — усмехнулся он, аккуратно отклоняясь от ее руки. — Я не знаю, наказала меня судьба или благословила этим чувством.
— Вспоминал бы ты жену и говорил бы спасибо судьбе за жизнь с ней. Кому-то не дано и влюбиться.
Старый склад темнотой сближал, но вместе с тем Киоре казалось, что она бесконечно далека от Дорана. Можно ли вообще говорить о взаимопонимании между столь разными людьми, как они? И стоило признаться хотя бы самой себе: ей хотелось, чтобы ее также любили. Киоре хотелось знать, что есть на свете человек, который бы ждал ее возвращения и дарил душевное тепло…