Три мира одиночества

Рыжов Валерий Алексеевич

в том числе и на него, Белернина, выльют полные ушаты грязи, обвинят во всевозможных пороках, старательно перечислят совершенные и вымышленные преступления. Куда же идти? К столице? Сразиться там с воинами короля? Чтобы, не веря уже ни во что, все-таки убить несколько человек, например, ту девушку с собакой. Зачем? Бросить все и направиться к границе? Уйти из Сааранда навсегда. Постараться забыть обо всем и начать жить заново. Получится? Вряд ли.

Белернин еще раз посмотрел на идущих по дороге людей, вздохнул, и, сев на коня, направил его обратно, в Анору.

А в это время в рабочий кабинет губернатора провинции Хебер вошел усталый и выглядевший не

совсем здоровым молодой мужчина. Следом за ним туда проскользнул какой-то юркий человечек с незапоминающимся лицом и странной шаркающей походкой.

– Что тебе нужно, Терлин?
– с отвращением глядя на него, спросил Марий.

– Я пришел, чтобы в твоем лице приветствовать нашего любимого короля, светлый господин Марий.

– Поприветствовал? Можешь идти.

– И я принес тебе список изменников, которые помогали жестокому тирану Белернину, что пришел к нам от мятежного гроссмейстера Руадха. Пытаясь привлечь на свою сторону чернь, этот бессовестный посланец трижды проклятого Ордена так запугал лучших людей Хебера, что заставил нас торговать за бесценок

и нанес непоправимый ущерб коммерческим интересам. А ведь наши интересы - это интересы страны, не так ли, господин Марий? В своей невиданной дерзости, Белернин арестовал и ограбил даже законного губернатора провинции Хебер, который заболел от горя и до сих пор не может оправиться.

“Снова арестовать и отдать под суд этого заболевшего мерзавца”, - подумал про себя Марий.

– А вот здесь полный перечень необратимых потерь, которые понесли мы от его беззаконных действий, - заливался соловьем Терлин, - Смеем надеяться, что возлюбленный король компенсирует ущерб, понесенный его верными подданными.

– Если вы сегодня же не вернете товары на рынки, завтра я от имени возлюбленного короля опечатаю склады всех “лучших людей” Хебера.

– В них уже ничего не осталось, - всплеснул пухлыми ручками Терлин.

– А это что?
– перехватил одну из рук Марий, - Три перстня, да еще с такими, неприлично большими вульгарными булыжниками на одной руке?

– Это просто стекляшки, - пряча руки за спину, сказал Терлин, - Чтобы совсем бедным не показаться среди приличных людей. Не надо компенсации ущерба. Но хоть на будущие преференции мы можем рассчитывать?

Марий поморщился как от зубной боли.

– Понимаю, - быстро сказал Терлин, - Военное время. К обсуждению коммерческих вопросов вернемся позже. Когда никто не будет мешать и можно будет спокойно обсудить наши общие интересы и взаимные выгоды. Пока же, как честный патриот, считаю своим долгом сообщить, где скрывается наш общий враг Белернин. В страхе перед неминуемой карой, он бежал из Аноры, но не ушел далеко. Он совсем рядом. Мне кажется, он готовится, нанести новый удар по верным слугам законной королевской власти.

Гневная тирада не успела слететь с губ Мария.

– Вот как?
– сказал он, вставая со своего кресла, - Значит, этот пресловутый вундеркинд Ордена не вернулся к Руадху?

– Не вернулся, - радостно подтвердил Терлин, - И мне известно…

Дверь с шумом распахнулась, и в кабинет вошел Белернин.

– Ничего тебе не известно, мерзавец.

Терлин хрюкнул и по стенке сполз на пол. А Белернин повернулся к Марию.

– Я пришел, чтобы…

И, не договорив, вдруг резко побледнел, прижимая к груди руки, упал уже бездыханным.

– Почему он даже не пытался защищаться?
– растерянно прошептал Марий, склоняясь над его телом.

ПРЕОБРАЖЕНИЕ ЭТАН (начало)

В ненавистном блеклом платье Гиниазского приюта для девочек

Этан сидела на скамейке во дворе с куклой в руках. Точно такие же платья и такие же куклы были у всех воспитанниц, которые сейчас весело бегали друг за другом, либо о чем-то шептались, не обращая на Этан никакого внимания. Она чувствовала себя здесь чужой и никому не нужной. Днем в приюте царили строгие порядки и все ходили по струнке, зато ночью власть переходила к группе старших воспитанниц, которые от всей души измывались над не понравившимися им сиротками. Этан сразу попала в эту группу неприкасаемых. В первую же ночь ей устроили то, что они называли “посвящением”, жестоко, но умело избив так, что не осталось синяков и ссадин. Утром Этан вела себя как ни в чем ни бывало, игнорируя вчерашних мучительниц и не подчиняясь их приказам. Ночью ее били с еще большим остервенением, но поведение девочки не изменилось. К концу недели она уже едва ходила и всерьез подумывала о самоубийстве, но тут старшие, наконец, отвязались от нее. Они, разумеется, по-прежнему шпыняли ее при каждом удобном случае, и другие девочки боялись дружить с ней. Но систематические избиения прекратились. Постоянная физическая боль как-то приглушила боль внутреннюю, и она уже не плакала каждый раз, когда вспоминала родителей. К тому же Белернин обещал навестить ее, и надежда на его возвращение была единственным светлым пятном в нынешней жизни Этан. Но сейчас вдруг что-то изменилось в мире, стало томно в груди и трудно дышать. Девочка выронила куклу, поднялась и, пройдя несколько шагов, упала. Никто не обратил внимания на нее. Лишь через десять минут к ней, белой как мел, подошла одна из воспитательниц и, выругавшись про себя, подозвала двух старших воспитанниц, как раз тех, что мучили Этан, и приказала им отнести ее в спальню. Пришедший врач не нашел признаков заболевания.

– Это у нее нервное, - сказал он, - Пусть полежит одна до вечера.

– Притворяется, - со злостью прошипела ночная хозяйка приюта Зефнин, - Ну мы тебе сегодня устроим.

Этан ничего не чувствовала и не слышала. Очнулась она только вечером, голова горела, как в огне, тело ломило. С трудом приподняв голову, она увидела Зефнин и ее подручных.

– Что, не вылежала все-таки?
– со злобной радостью сказала Зефнин.

– В туалет, наверное, захотела, - хихикнула другая мучительница.

– В туалет хочешь ты, - сказала Этан, и изменившаяся в лице деваха пулей вылетела из спальни.

– С тобой я потом поговорю, когда высплюсь, - посмотрела она на Зефнин, - А пока иди и набери воды во все бочки. Хватит маленьких заставлять надрываться.

– Не пойду, - прошептала красная, словно рак, Зефнин.

– А куда ты денешься?
– усмехнулась Этан, - Ты же привыкла подчиняться. Сколько лет в шестерках ходила, пока старшие не выросли и из приюта не ушли. Пошли все вон.

Опустив голову, Зефнин вышла из комнаты. За ней потянулись растерянные девицы из ее окружения.

– Через пять, десять, или пятнадцать лет, но я отомщу твоим убийцам, Белернин, - прошептала Этан, закрыла глаза и, совершенно здоровая, проснулась ровно через сутки.

ПОХОД НА СТОЛИЦУ (окончание)

Темная Талин ко всеобщему удивлению не осталась с Марием.

– С вами интересней, - усмехнувшись, сказала она, собираясь в дорогу, - а в присутствиях я еще дома насижусь вдоволь.

Светлая Талин тоже не осталась в Хебере и Вериэн, несмотря на испытываемое беспокойство, в глубине души был очень рад ее решению. Расстаться со своей Талин сейчас было выше его сил. Набирать армию Вериэн не стал.