Три мира одиночества
Шрифт:
Голова магистра разлетелась на куски, обрызгав кровью и ошметками мозга пол и стены зала. Кали облизнулась.
– Ты явилась, Госпожа.
– Ты, наконец, совершил убийство, и я смогла придти тебе на помощь, мой Ученик. Теперь для тебя уже никогда не будет ничего невозможного.
Кали посмотрела вокруг.
– Какой изумительный неиспорченный Мир!
– радостно сказала она, - Я была права, когда не отказала тебе в помощи.
Кэллоин подошел к телу Вериэна, склонился над ним. Не в его силах был помочь ему.
– Ты ведь можешь
– маг с надеждой посмотрел на Кали.
– Зачем? Этот полубог только мешал нам.
– Моя Госпожа…
– Талин должна была погибнуть сейчас - покинуть всех вас, уйти из этого Мира, чтобы никогда не встретиться вновь. Вериэн узнал об этом и сам выбрал свою судьбу. Его решение было обдуманным. Он принял его совершенно свободно и без всякого давления с моей стороны. Вставай, Кэллоин. Иди и убей всех, кто встанет на твоем пути. Для того, чтобы быстрее освоиться здесь, мне нужны трупы. Много трупов.
– Я прошу тебя…
– Я разрешаю тебе спасти Талин.
– Я теперь знаю продолжение твоего стихотворения, Госпожа.
– Стихотворения Владимира Маяковского? Тоже мне, открыл великую тайну!
– А с неба на вой человечьей орды
Глядит обезумевший бог.
И руки, в отрепьях его бороды,
Изъеденных пылью дорог.
Он - бог, а кричит о жестокой расплате,
А в ваших душонках поношенный вздошек,
Бросьте его!
Идите и гладьте -
Гладьте сухих и черных кошек!
– Противно тебя слушать, Кэллоин! Ты ведь прекрасно знаешь, что все зашло слишком далеко, и никому не дано отступить, никто не сможет остановиться.
– Отмщалась над городом чья-то вина,
Люди столпились,
Табуном бежали,
А там, в обоях, меж тенями вина,
Сморщенный старикашка плачет на рояле.
Над городом ширится легенда мук.
Схватишься за ноту - пальцы окровавишь!
А музыкант не может вытащить рук
Из белых зубов разъяренных клавиш.
– Тебе все понятно, маг? Никаких кошек. Ты хотел отомстить. И спасти хоть кого-то из тех, кого еще можно спасти. Иди и спасай. Убивай сам, или я позволю им убить последнюю из них - твою Талин!
Кэллоин медленно встал. На его душе было так тяжело, что убивать было совсем не трудно.
ПРОЩАНИЕ
Следующим утром Кэллоин и Талин стояли у ворот дворца.
– Помнишь, Талин, я рассказывал тебе о предсказании старухи?
– сказал маг, - Она была права. Столько крови я не мог даже представить. В какой-то момент я забыл обо всем и вокруг меня царили ужас и разрушение. Кали может быть довольной. Ученик оправдал надежды учителя.
– Никто не ожидал такой бойни, Кэллоин. Ты сделал это не для себя, а ради всех нас, во имя правды и справедливости, - погладила она его руку.
– Справедливость? Какая же это справедливость?! Когда легко убивать и невозможно спасти? Прости, что я не смог помочь твоей сестре и Вериэну.
– Это я виновата,
в битве.
– Один давал предсказание тебе, а не мне, не твоей сестре и не Вериэну. У каждого своя судьба.
Кэллоин дотронулся до повязки на руке девушки.
– Позволь мне осмотреть твою рану, Талин. Я чувствую, что там не все в порядке. Кали не только убивает. В ее силах исцелить смертельную рану и даже воскресить из мертвых.
– Не стоит, Кэллоин, пустяковая царапина. Так заживет.
– Останется шрам.
– Пускай. К чему мне заботиться о красоте теперь? Я ведь все равно не встречу ни Хельги, ни Вериэна. Этот шрам будет напоминать мне о вас и о том, что мы вместе сделали.
– Теперь ты можешь стать королевой двух Миров, Талин, изменить их так, как захочешь. В Сааранде не осталось никого, кто может, и кто осмелится помешать, Марий поможет тебе, став главой Совета магов. А Рут будет твоим наместником в Береноре.
– Нет, Кэллоин, у меня нет сил на спасение Миров. И нет желания управлять ими. Пусть люди, живущие в них, сами решают свои проблемы. Выбирают достойных правителей, принимают законы. Или - и дальше режут друг друга. Как пожелают. А я постараюсь спасти один единственный Город. Он ждет меня, я это чувствую.
У меня не хватило сил и решимости помочь ему. Но теперь я возьму меч из рук рыцаря и горе тому, кто встанет на моем пути. Никто и ничто не остановит меня.
– Я верю, что ты сможешь, Талин.
– Может быть, ты сам займешь троны Вериэна и Темной Талин? У тебя это получится гораздо лучше, чем у меня.
– Нет, мне нельзя. Я теперь понимаю: Кали использовала меня, чтобы войти в этот, прежде незнакомый ей, Мир. Если останусь, буду ее тенью и наместником здесь, суровым и справедливым, могущественным и страшным, безжалостным и беспощадным. Она использовала меня и хочет использовать дальше, но я уже не желаю быть орудием в ее руках. Ты знаешь, я ведь в глубине души тоже мечтал уйти в Мир за белым зеркалом. Да, к Маше, не смейся надо мной. Но я сорвал цветок - и он тут же завял в моих руках. Молоко прокисло. Деревья отводят ветви, боясь, что я коснусь их. Все живое замирает, почувствовав мой взгляд. Поэтому я не могу уйти к Маше, пойти с тобой и даже остаться здесь. У Священного Леса есть горы, Талин. Чем они хуже Кайласа? Я уйду в них и буду медитировать
в надежде, что смогу когда-нибудь найти покой в своей душе.
– Ты все-таки решил стать Буддой этого Мира, Кэллоин?
– Я решил попытаться остаться собой, Талин.
– И ты не придешь к этим людям на помощь, если она понадобится?
– Я не уверен, что кому-нибудь нужна такая помощь, - горько улыбнулся Кэллоин.
Они помолчали.
– Прощание с тобой разрывает мне сердце, - прошептала Талин.
– Мне тоже. Поэтому, давай не будем тянуть. Лучше сразу.
– Мы ведь обязательно увидимся, да, Кэллоин?