Три мушкетерки
Шрифт:
– Действительно, – великодушно подтвердила Лена. – Эдуард, а плесните-ка мне водочки. Я когда выпью, пою хорошо.
– А я замечательно танцую, когда напиваюсь, – беззастенчиво соврал жених, набулькав ей приличную порцию горячительного. – Вот прелесть будет. Вы поете, я танцую, родители в ладоши хлопают. Вы на ночь-то планируете оставаться?
– Еще не решила. Тетя, вы останетесь или как в прошлый раз – подхватите хозяев и бросите меня наедине с очередным мужланом? – почтительно осведомилась Ленка у поджавшей губы родственницы.
– Ух ты! – восхитился Эдик. – И часто вас по смотринам таскают? И
– Я шибко разборчивая, – рассвирепела Лена. – Мне абы кто не подходит.
– Вот и у меня такая же беда, – понимающе кивнул кавалер. – Трудно нам с вами, правда?
– Да. Давайте выпьем и поедим, – предложила уставшая пикироваться гостья.
– Отлично! – Эдик залихватски чокнулся и по-гусарски выпил, занюхав рукавом.
Оба кривлялись от души и провели время с удовольствием. В результате Эдик предложил остаться друзьями. Ленка с жаром покивала, но отбыла восвояси раздосадованная. Получалось, что ей вежливо отказали.
– Ну и мужики пошли, – недовольно пробормотала она, без сил упав дома на кровать. – Чем я им не королева?
В соседней комнате недовольно бубнила Софья Леонидовна.
Сватовство снова не удалось.
В ресторане гремела музыка. Вика порхала среди гостей, чувствуя себя королевой. Ей вообще казалось, будто это репетиция свадьбы, поскольку Дима постоянно находился рядом и ободряюще улыбался. Его разговор с предполагаемым тестем состоялся в начале торжества, когда гости только собирались. Хищно провозгласив «ага!», Николай Борисович вцепился в Димино плечо и с вежливостью людоеда поинтересовался:
– Это вы тот самый Дмитрий, который собрался жениться на моей дочери?
Опешивший Дима точно помнил, что никакого предложения пока не делал, хотя и собирался. Он неуверенно покачал головой, что можно было расценивать как нечто среднее между «да» и «нет». Папа набычился и сжал руку сильнее:
– Не понял. Ты что, отказываешься жениться?
Вика едва не разрыдалась. Гости заинтересованно косились в их сторону. Еще бы: скандал в благородном семействе, будет что вспомнить.
Ссориться с будущим родственником Диме не хотелось. Ставить на место нахального папашу недальновидно, но и изображать покорность – ошибочная тактика. Из покорных баранов хорошо шубы шить, а вот на уважение им рассчитывать не приходится. Поэтому Дима вежливо, но твердо убрал папашкину руку с плеча, широко улыбнулся и радостно облапил будущего родственника:
– Так вы Викин отец? Рад, чрезвычайно рад знакомству! А где же ваша супруга? Вы меня представите?
– Представлю, – произнес Николай Борисович и даже чуть-чуть сдулся, утратив лидерство в диалоге.
Приложившись в дворянском поцелуе к ручке маменьки и совершенно ее обаяв, Дима подхватил Вику и попытался завершить торжественную часть. Но тут папа воспрял духом и снова ринулся в бой, как бык, завидевший красную тряпку:
– Так что со свадьбой? Имей в виду: все выкрутасы за твой счет. Содержать я вас не стану. В бизнес тебя не возьму и от своего пирога откусывать не дам.
– Да я сытый, зачем мне пироги? – великодушно улыбнулся Дмитрий. – Но все сказанное учту. Благодарю за откровенность. Совершенно вас в этом всем поддерживаю!
– Вы, молодые, любите сейчас на халяву пристроиться. Думаешь, если у
– Мне очень, очень симпатична ваша позиция, – восхитился Дима и аккуратно потряс папашину руку. – Правильно!
Спорить можно, когда тебе возражают. Когда оппонент наглым образом во всем соглашается, снижая накал дискуссии, спор заходит в тупик.
Вика так обрадовалась, что папа отстал от ее кавалера, что даже не особо огорчилась, не услышав подтверждения Диминых намерений. Она, конечно, надеялась, что любимый попросит сегодня у родителей ее руку и сердце. Однако, учитывая папину тягу к драматизму и острое желание сбыть ее повыгоднее, лучше делать это без свидетелей. Еще неизвестно, посчитает ли Николай Борисович Диму выгодной партией.
Первым, кого Аня увидела в ресторане, был Лешка Пешеходов. Сначала она просто обратила внимание на высокого блондинистого парня с какой-то неуловимо гламурной стрижкой, делавшей его похожим на очередную звезду поп-группы, от которой пищат шестнадцатилетние школьницы.
«Вот такой мне точно не нужен!» – сурово подумала Анька. Вернее, в глубины сознания она загнала мысль, что она такому не нужна. Более того, красавчик вообще вряд ли когда-нибудь посмотрит в ее сторону. Если только плюнет, и то не специально, а приняв за пустое место. А раз она такому не нужна, то и он ей не больно-то нужен. Кочерыжкина даже успела немного расстроиться, решив, что на богатой тусовке, скорее всего, все кавалеры окажутся примерно такими же метросексуалами в брендовых шмотках и с зашкаливающим чувством собственного достоинства. Но когда он улыбнулся, Анька искренне обрадовалась и чуть не бросилась красавчику на шею:
– Лешка!
– Анька!
Он обнял ее и даже покрутил немного. Жест был почти братским, но польщенная Аня с удовольствием поймала пару завистливых взглядов незнакомых расфуфыренных девиц.
– Какая ты стала хорошенькая! – Леша радовался искренне, так восхищенно на нее смотрел, что Аня вдруг почувствовала себя Золушкой на балу. Но только с той разницей, что платье, пусть и дешевое, но в полночь не исчезнет, и тыква ее у подъезда ждать не будет. Можно жить и радоваться.
– А что у тебя за тубус? – деловито поинтересовался бывший одноклассник, кивнув на подарок.
– Секрет, – многозначительно хихикнула она и, завидев Вику, приветственно помахала упомянутым секретом.
– О, Анютка, салют! – Вика потерлась о ее щеку, погладила по плечу и небрежно кивнула: – Подарок можно положить на стол, там все складывают.
– Ой, Вик, у меня там стих…
– Ну и ладно, я прочту потом! Леша, не позволяй своей даме скучать. – Вика игриво улыбнулась и убежала.
Расстройство от того, что стихи не удастся прочесть прилюдно, было уравновешено тем, что она чья-то дама. Кочерыжкина покосилась на Лешу. Он простодушно улыбался, оттопырив локоть: