Три недели в Советском Союзе
Шрифт:
Сергей Александрович кивнул головой и сказал:
— Товарищи, поздравляю вас всех с очень важным и нужным открытием, а также с созданием компании «Марсолит». Саша, сбрось на мой компьютер всю информацию, но не по марсолиту, она меня как раз меньше всего интересует, а по тому, что тебе нужно срочно доставить с Земли, чтобы ты вместе со своими акционерами мог приступить к строительству большого завода по производству изделий из марсолита. Желательно не одного, а нескольких, и, пожалуйста, не стесняйся, требуй всё, что тебе нужно. Строительство Младограда уже подходит к концу. Мы и так отгрохали городишко, в котором может поселиться десять миллионов человек, так что пора и вам, господа, подумать о своём собственном бизнесе, но у меня всё же будет к вам большая просьба, — объединитесь вместе с ракетчиками. Пока с целью ремонта огнеупорного покрытия кораблей и восстановления.
Александр Григорьевич пожал плечами и ответил:
— Батя, первое, что мне приходит на ум, так это то, что она очень старая и невероятно тонкого помола. Марсианские породы ведь разбили на тончайшие частички не только пыльные бури, но ещё и солнечный ветер. Поэтому она и обрела такие свойства, ну а мы всего лишь разделили её сепараторами на составляющие. Обычный марсолит мы производим из одного только диоксида кремния, то есть самого обычного кремнезёма, но он очень сильно отличается по своим физическим свойствам от земного. Думаю, что всё дело здесь действительно заключается в том, что эта пыль носилась в марсианской атмосфере миллионы лет, а поскольку на Марсе нет жизни, то она не испачкана органикой. В общем всех тонкостей мы ещё не знаем, но одно нам стало ясно, марсианская пыль это действительно ценнейшее сырьё. Мы пробовали измельчать до того же состояния обычный марсианский диоксид кремния, но ничего подобного из него получить не смогли. Даже кварцевое стекло, которое мы изготовили из очищенного от примесей пылевидного диоксида кремния, намного прочнее обычного и это ещё одно направление её применения в промышленных целях. Мы разработали технологию очистки диоксида кремния от примесей, пригласили наших коллег физиков и те выяснили ещё одну очень интересную особенность марсианского диоксида. Если его взвесь в вакууме прошить лучом лазера, то вдоль него моментально вырастают сверхтонкие нити, подобные нанотрубкам из фуллерена, только толщиной всего в одну молекулу и очень длинные. Если луч лазера привести в движение, то и вовсе обладают сверхтонкие плёнки. Что из себя представляет нитевидный диоксид кремния, спрессованный в брусок, ты уже видел, ну, а от того, что можно делать из диоксидных плёнок, у меня и вовсе дух захватывает, как только я об этом подумаю. Так что, Батя, ты не зря поработал чистильщиком. Глядя на то, как ты уродуешься на куполах, мы тут тоже вкалывали на совесть.
Сергей Александрович ещё раз поздравил своих друзей с победой и заторопился, но не домой, а для того, чтобы встретиться с ещё одним своим очень старым другом — Леонидом Ильичём Брежневым и, возможно, с Эрихом Хонекером. Они оба как записались в марсианские дальнобойщики, так больше и не меняли флагов. Оба уже стали пыльными волками, но теперь ездили не вместе, а каждый на своём тягаче. Брежнев, как патриот своей страны, на громадном мощном «КамАЗе», а Хонекер на почти одинаковом по внешнему «Мерседесе» и хотя на его тягаче стоял точно такой же термоядерный реактор, как и на «КамАЗе» и «Катерпиллере», он всё равно нахваливал немецкое качество, вот только изготовлен его тягач был всё равно из советского титана. Став оба крепкими мужиками, они вовсю соревновались друг с другом и Сергею захотелось тоже смотаться пару раз за льдом на Северный полюс, проехав по марсианской пустыне несколько тысяч километров. Тем более, что Юлю её врач перевела в палату для женщин готовящихся к родам. Видеть её ему разрешали только издали, а это он мог делать и по видеофону.
До окраины Младограда, где разбили свой лагерь марсианские дальнобойщики, Сергея Александровича и контейнер с вещами подбросил один из знакомых чабанов, прилетевший на конвертоплане по каким-то делам в Олимп. Марсианские водители тяжелых тягачей стали за это время почти кастой. Они даже жили не вместе со всеми, а под отдельным куполом, но не чурались общения с остальными работягами, хотя и отличались задиристым характером. Когда Сергей выпрыгнул из конвертоплана и подошел к группе водителей, собравшихся возле громадного, покорёженного кем-то титанового колеса, на его вопрос, где ему найти Брежнева, никто не обратил внимания, пока он не рассмеялся во весь голос и не рявкнул во всё горло:
— Ну, вы, обормоты, я вас ещё раз спрашиваю,
Водители тягачей тотчас потеряли всякий интерес к титановому колесу и повернулись к смеющемуся во всё горло Сергею Чистякову. Они ещё какое-то время хлопали глазами, глядя на него, пока к ним не подбежал здоровенный чернокожий верзила в перепачканном термоскафандре и не воскликнул радостным, громким басом по-русски:
— Батя, здорово! — После чего гыркнул — А вы чего рты раззявили? Батя и Мамуля к вашему сведению, действительно спустились на Луну в девяносто шестом верхом на своих собственных «Катерпиллерах» и сразу же начали строить Чистяковск. Или вы думаете, что селениты просто так назвали этот город его именем? Пойдём, Батя, если ты меня не помнишь, я Джордж Малик. Работаю с тобой с семьдесят шестого, ещё с Зеленограда.
Сергей Александрович пожал протянутую ему руку и насмешливым голосом сказал:
— Ну, да, как же я могу забыть Жорку Снеговика! Так ты что, в экипаже Ильича мотаешься, Жорик?
— Батя, ты что смеёшься? — Изумился тот — Ильич, конечно, водила матёрый, но ведь и я парень опытный, так что у меня свой собственный тягач имеется, — «Большой Снеговик» называется.
Тягач Леонида Ильича, покрашенный в ярко-алый цвет, с гербами Советского Союза на бортах обитаемого отсека, назывался «Виктория» в честь его супруги. Бывший генеральный секретарь КПСС, напевая «Тёмную ночь», вместе с двумя механиками гремел ключами под здоровенной, восьмиосной машиной. Как только Сергей позвал его, он моментально вылез из-под машины и крепко пожав ему руку спросил:
— Не передумал, Серёга? Учти, каждая поездка на полюс, это примерно то же самое, что полёт в космос на первых космических кораблях. Если бы нас не моталось туда такая толпа народа, то я за каждую ездку представлял бы экипаж к званию Героя Советского Союза. — Рассмеявшись Брежнев воскликнул — Смеюсь, Серёга! Работа, конечно, напряженная, но не такая уж и опасная. Я тут поговорил со своими парнями, в общем буру тебя на два рейса водителем. Мы ведь едем без остановок, а поскольку в кабине два пилотских кресла и два штурвала, то водители меняются даже не снижая скорости. Завтра в десять утра выезжаем. Ты уже попрощался с Юлечкой. — Увидев, что Сергей кивнул головой, Брежнев добавил — Тогда пойдём, подберём тебе шоферской термоскафандр. Мы в таких, как твой, на полюс не ездим. Там нужна настоящая зимняя одёжка. Тем более, что там сейчас холодно.
В эту ночь Сергей Чистяков спал в доме Леонида Ильича, где его всегда очень хорошо принимали, а наутро они, попрощавшись с Викторией Петровной, которую было теперь невозможно узнать тому, кто не видел её в молодости, пошли на стоянку тягачей. К тягачу «Виктория» уже был прицеплен большой автопоезд длиной в сто пятьдесят метров. Они ехали за льдом, а это был далеко не самый тяжелый груз, который перевозили по Марсу колёсным транспортом. Леонид Ильич сел в левое пилотское кресло, велел Сергею Чистякову занять правое и плавно тронул автопоезд с места. Поначалу они ехали медленно, чтобы не поднимать пыль вблизи города, но отъехав километров на двадцать, резко прибавил ходу и тягач помчался со скоростью в сто семьдесят километров в час по наезженной колее. Улыбнувшись, Брежнев, сидевший за штурвалом в джинсах фабрики «Большевичка» и свитере домашней вязки, сказал:
— Все знают, что я люблю быструю езду и потому «Викторию» обычно выпускают первой на трассу. Так что ты уж постарайся не сбавлять скорости. Дорогу мы здесь уже накатали, но ещё не разбили, так что знай себе держись за колею.
Сергей зорко поглядывал то на дорогу, то на Леонида Ильича, готовясь к тому моменту, когда тот передаст управление ему. На первый взгляд в том, чтобы ехать с такой скоростью по широкой равнине, которая оказалась не такой уж и ровной, было не сложно, но вскоре он стал подмечать, что это было далеко не так. В некоторых местах, в небольших низинах, пыли собиралось в колею особенно много и тогда тягач начинало бросать из сторону в сторону и он даже замедлял ход, словно он влетал в лужу. Это заставляло Леонида Ильича быстро работать большим рулём с двумя джойстиками на нём. За восемь часов они преодолели не такой уж и простой начальный этап пути через котловину Фарсиды и выехали на равнину Амазонию. Громко прозвучал сигнал и Леонид Ильич передал управление тягачом Сергею, но сам не стал покидать пилотского кресла. Радостно заулыбавшись, он продолжил путь, а командир экипажа сказал: