Три плюс одна
Шрифт:
Всех заткнула Анфиса:
– Соседям будет, что вспомнить. За подарки я с ними расплатилась.
Над лагерем повисла тишина.
– Каждый думает в меру собственной распущенности. – Анфиса расхохоталась. – А я лишь обменяла панем на цирцензес.
– Чего? – не поняла Оленька.
– «Хлеба и зрелищ» – два единственных требования римского плебса, – пояснила Рита.
– Господа патриции и патрицианки, а может, с купальниками – как с шампурами? – предположил Юрец.
Ухмылявшийся тон позволил думать именно на него. Но что с него взять? Пока не сознается, взятки гладки.
– Шампуры нашлись в поле, – рассказала Фаня.
– Вот и ответ, где искать, – закрыл вопрос Юрец.
Или утащил невидимка, которого сбила Луиза. Ник не исключал и такое. Тогда искать купальники нужно так: разбить поле на квадраты и детально прочесать каждый. Хотелось подбить народ на эту авантюру, вдруг получится еще раз наткнуться на невидимку? Если что-то видят или ощущают несколько человек, вероятность глюка снижается. Но перекрывается знанием, что в мире много непонятного. Сколько не ищи ответы на необъяснимое, все упрется в древнее «Я знаю, что ничего не знаю».
Дальнейшее размышление на эту тему вызывало мороз на коже. Доказательство существования невидимки – первая ступень больших событий. Логика говорит, что он вряд ли единственный в своем роде. Где один, там и другие. От такого знания на душе становилось неуютно. Вот почему ученые отрицают летающие тарелки, а историки – факты, что не влезают в принятую канву. Со стороны похоже на ребенка с измазанным в шоколаде лицом, который упорно твердит, что не лазил в шкаф за конфетами. Ученые вмиг перестанут быть учеными. Признание одного факта допустит существование остальных, это сдвинет лавину, которая погребет под собой все научное сообщество.
Итог неутешителен. Нужно либо сомневаться в собственном рассудке и не верить глазам, либо признать наличие иного мира, который вмешивается в дела нашего. И неважно, инопланетяне это окажутся, параллельная человечеству цивилизация или известная по сказкам нечисть. Кстати, как ни хотелось верить во что-то высшее, пропажу шашлыков и купальников объясняла только версия про нечистую силу. Фольклорная нечисть, как известно, любит пошалить.
Отбрасываем глупую версию «привиделось», и что остается? Существование чего-то, о чем науке ничего неизвестно. Либо она старательно эти сведения замалчивает. Если Ник боялся рассказать об увиденном даже лучшим друзьям, от которых не зависел ни карьерой, ни зарплатой, чтобы не засмеяли и не приняли за двинувшегося крышей – что говорить про ученых, когда им на стол попадают не укладывавшиеся в принятую логику факты?
Получается, что даже найденный и представленный миру невидимка будет официально отрицаться, а нашедшие объявлены фальсификаторами или умалишенными. И так до тех пор, пока неизученные сущности не натворят чего-то ахового по типу того, что показывает Голливуд.
Но ведь не натворили? Сколько поколений они живут рядом с людьми, никак не проявляя себя? Время идет, а ничего страшного не произошло. Пусть невидимка – представитель иной цивилизации, с которой человечество никак не пересекалось. Однозначно, что он не один. И никто о них ничего не знает?! Отсюда ответ всем тревогам:
В общем, опасаться нечего. Только не расслабляться и хорошенько смотреть по сторонам.
Ник потянулся и вылез наружу.
Образовавшийся под утро туман рассеивался, лагерь в голом поле выглядел тускло и неряшливо. От воды несло холодом, вчерашнее купание Анфисы воспринималось вымыслом из той же серии невероятностей, что и невидимое нечто, бродившее по округе и катавшееся на верхнем багажнике машины.
Внедорожника не было. Толик с Луизой укатили под утро – звук взрыкнувшего мотора и удалившееся шуршание шин разбудило всю компанию. Каждый приоткрыл глаза и вновь закрыл, бессильно или равнодушно.
Купальники не нашлись. Завтрак прошел скомкано, доедали вчерашнее мясо, закусывали помидорами. Запивать пришлось колой. Анфиса заикнулась о чае-кофе, но для этого нужно греть воду, для чего, требуется костер, а для него, в свою очередь, необходимы дрова. Не было даже углей, вчера использовали подчистую.
Анфиса сидела так, чтобы Юрец был на противоположной стороне от разложенных на пакетах продуктов. Выходит, что так и не поладили. Она куталась в наглухо застегнутую блузку, он старательно располагался к ней боком, чтобы не пересекаться взглядом даже случайно.
Оставшаяся без купальника Оленька форсила в белой майке бой-френда, доходившей до середины бедра – с утра выяснилось, что ее собственная одежда, с начала поездки засунутая в один из пакетов, насквозь промокла. Бизончик накачанным торсом гордился, утренней прохлады не боялся, и временно верхняя часть его одежды заменила Оленьке платье. На девушке рассчитанная на могучие плечи майка-"алкоголичка" смотрелась пикантно, в проемы постоянно что-то выглядывало. Да и ткань не скрывала чувственных свидетельств, что выпирали более, чем провокационно. Ни Бизончика, ни саму Оленьку это не смущало.
Ник тоже старался не краснеть, когда что-то ненужное било по глазам. Так же уводили взоры Мирон и Аскер. Бизончик криво посмеивался. Создалось ощущение, что аттракцион устроен намеренно, чтобы расшевелить скромников-умников или подвигнуть на что-то. Если эта мысль оправданна, то она странная и бессмысленная. У них была Луиза. Остальным тоже не удивишь, интернет имелся у каждого.
Туман исчез полностью, и стало видно, что соседний лагерь исчез – ни палаток, ни костра, голый берег. Ушли. Все с облегчением вздохнули.
Мысли о Луизе не покидали. Хотелось спросить, когда она и Толик вернутся.
Глупо. Уйти домой? Еще глупее. Пешком это займет несколько часов, а там все равно сидеть, тупо глядя в стену, и представлять, что здесь происходит.
В курсе происходящего оказался Бизончик. Когда все позавтракали, и последующее брожение за палатки закончилось, он сообщил:
– Толик сказал, что мелкота и пустота надоели, поэтому поедем на Верхнее.
Конец ознакомительного фрагмента.