Три подруги и древнее зло

Раш Грета

– Может, и в этот раз нас чем-то обкурили?

– Сдурела? – зашипела я в ответ, наблюдая за тем, как тень начала плавно перетекать со стены на потолок, при этом растягиваясь, увеличиваясь в размерах и словно становясь выпуклее. – Одинаковые приходы коллективно не ловят!

– А где ты здесь коллектив увидела? – сердитости в голосе Нисы прибавилось.

Неизвестно, что случилось бы дальше, потому что тень проползла через весь потолок, аккуратно, и даже где-то с изящество обошла люстру, а после замерла в точности над лежащим на полу ребенком. Несколько секунд, которые я мысленно отмерила с помощью собственных ударов сердца, она не шевелилась. У меня возникла абсолютно

безумная мысль, что она присматривается к ребенку, как хищник присматривается к стоящей у водопоя лани, вычисляя наиболее уязвимые места. А после тень начала густеть, темнеть, клубиться и выходить за рамки того, что можно было бы назвать реальностью и здравым смыслом. Из чего-то призрачного, условного, мимолетного тень на наших глазах превращалась в нечто осязаемое, плотное, живое и функционирующее по своим собственным законам.

– О Боги, – пискнула за моей спиной Ниса. А мне так и вовсе стало так страшно, что невозможно было даже пошевелиться.

Мысли судорожно метались в голове, мозг пытался сгенерировать идею, как поступить и что сделать, но ничего не мог придумать. Наверное, мы бы так и стояли как два дуба на пригорке, если бы комнату вдруг не озарила такая яркая вспышка, что схватившись за лицо и прикрывая ослепленные глаза, я рухнула на колени, заорав от боли. Где-то рядом мне вторила Ниса, но громче всех вдруг взвизгнул высокий женский голос, который отчего-то показался знакомым.

– Эй, ты как? Живая? – а вот этот голос я смогла бы идентифицировать даже в состоянии глубокого летаргического сна.

– Я бы не была так уверена, – ответила за меня Ниса и заодно пнула пяткой в бок. То ли пыталась помочь осознать степень собственной жизнеспособности, то ли удостоверялась в своей собственной.

Я решила оказать подруге посильную помощь и лягнула её в ответ, но так как замахивалась наугад… попала тоже наугад. А вернее, куда-то в очень чувствительное и крайне мягкое место.

– Ниса? – спросила я, когда раздался отборный мат. Матерились сквозь зубы и басом. – Это ты?

– Я это я, – философски заметила подруга. Её голос раздался совершенно с другой стороны, а не с той, куда я так метко двинула левой ногой.

– Логично, – согласилась я, сгребла в кучку конечности и встала, ощущая себя так, словно пережила падение с крыши высотного дома. Причем прыгала раза четыре и с разбега, упорно пытаясь достичь состояния «всмятку».

Ориентируясь на ощупь, потому что комната погрузилась в беспроглядную тьму, я попыталась найти выход. Искала, естественно, наощупь, а потому – не очень эффективно. Когда полыхнула белым холодным светом вспышка, я стояла в шаге от лежащей на полу девочки, а Ниса находилась прямо за мной. Но когда нас ослепили, мы обе рухнули вниз, и я услышала, как под воздействием сильного порыва ветра захлопнулась дверь. Откуда в комнате взялся ветер – непонятно, но, по логике, и яркие всполохи, имитирующие Большой взрыв и образование новой вселенной, тоже практически невозможное явление.

Ощущая себя слепым щеночком, я, вытянув руки впереди себя, и двинулась туда, где, как мне казалось, должна была находиться дверь. Справа от меня что-то бормотала Ниса, где-то позади раздавалось неровное дыхание притихшего ребенка, а слева угрожающе пыхтели, кажется, там все еще приходили в себя после попадания моей ноги в то место, которое обычно мужчины хранят пуще семейных ценностей. Хотя, если взглянуть на это иначе, данное место само по себе является семейной ценностью.

Следующий мой шаг спровоцировал отчетливый характерный хруст, я пошатнулась, ощутив, как в подошву тонких домашних тапочек впилось что-то острое, оцарапав нежную кожу стопы и, наверное,

опять упала бы, не подхвати он меня под локоть в полуметре над полом, с которого только пару минут назад поднялась.

– Почему в последнее время с тобой так много проблем? – проговорил Макс, обдав теплым дыханием моё ухо.

Я недовольно поморщилась во тьму, вырвала руку, отряхнула короткий домашний халатик и заявила:

– Потому что я вообще проблемная.

– Сейчас три часа ночи, – заявил Макс так, как будто это что-то объясняло. – Откуда у тебя могут быть проблемы в такое время?

– С каких это пор наличие или отсутствие проблем определяется временем суток? – фыркнула я, отбрасывая за плечо ставшие заметно длиннее за последнее время волосы.

– Долго собачиться будете? – недовольно проворчала Ниса откуда-то снизу. – Мне вообще-то помощь нужна.

Раздался глухой щелчок и зажглась люстра, заливая комнату желтоватым светом, от которого тут же начали слезиться глаза.

Проморгавшись и смахнув в сторону пару слезинок, я оценила обстановку.

Опираясь одной рукой о стенку, а другой держась за голову, поднялась с пола все еще пытающаяся прийти в себя Ниса, о чем свидетельствовали её глаза, которые почему-то разъехались по разные стороны от переносицы. В противоположном углу наискосок от подруги, все еще обороняя ладонями пострадавшую часть своего тела, зло осматривался бывший босс, уделяя особенное внимание потолку. Потолок если и был смущен таким неравнодушием, то признаков не подавал, выглядя абсолютно буднично и ничем не примечательно, как и вся остальная комната. Словно по мановению волшебной палочки исчезло и это недавнее удушающее ощущение присутствия чего-то ужасающего, чего-то, что ты не можешь ни увидеть, ни пощупать, и от того еще более зловещего… А вот ребенок на полу, кажется, уже не подавал признаков жизни – глаза были закрыты, губы сомкнуты, на висках выступили капельки пота, а цвет лица стал таким, словно мы опоздали со спасением еще вчера.

– Твою ж прабабушку! – рявкнула я, падая рядом с девочкой и прикладывая два пальца к её взмокшей шее.

Скользнув взглядом вдоль тела ребенка, я увидела глубокий порез на правом бедре, как раз там, где образовалась кровавая лужа. Чуть в стороне валялся осколок зеркала, заляпанный красными разводами. В крови была и правая ладонь девочки.

– Она разбила зеркало, – выдохнула я, указав на россыпь мелких осколков и то, что осталось от небольшого прямоугольного зеркала на подставке, валявшегося рядом с прикроватной тумбочкой. – И ударила сама себя осколком.

Я переместила пальцы чуть повыше, одновременно сильнее надавливая на тонкую шею, которая казалась такой хрупкой, что я могла бы обхватить её одной рукой, не оставляя попытки найти пульс. Но нащупывала лишь холодную липкую кожу.

Глава VIII

– Черт, черт, черт, – выругалась я сквозь зубы и припала головой к груди девочки, надеясь услышать сердцебиение. Одновременно приблизила раскрытую ладонь к носу, в надежде ощутить движение потоков воздуха. Но ни то, ни другое не давало результатов.

Я оглянулась на застывшую подругу и прошептала, не веря собственным словам:

– Не дышит. Кажется, она умерла.

– Отойди, – решительно отодвинул меня в сторону Макс. Присев на колени, он сгреб в охапку руку девочки и замер, удерживая на весу узкое, еще детское, запястье с такой тонкой кожей, что просматривалась каждая вена. – Пульс есть, но едва уловимый, – заявил он спустя минуту напряженного молчания.

А дальше начало происходить что-то, чему я при всем желании не смогла бы найти объяснения.