Три подруги и таинственный жених
Шрифт:
Я вздрогнула. Если уж дело дошло до таких угроз, значит, все очень серьезно.
– Вечером, у бабушки. Я приеду.
– Хорошо, дочь, надеюсь, ты сдержишь своё обещание.
Ничего не ответив на этот выпад, я отбросила трубку, которая улетела куда-то в угол и, судя по громкому стуку, приземлилась на пол, а после уронила голову на сложенные руки.
Папа никогда особенно со мной не церемонился. Впрочем, как и со всеми остальными членами своей семьи....
Дверь распахнулась в тот момент, когда глаза защипало, а к горлу подступил тугой
– Ты что, спишь на рабочем месте?
– возмутился Макс, влетая в мой кабинет, пододвигая к себе стул и усаживаясь на него, с грациозностью лани закидывая ногу на ногу.
– Нет, - откашлялась я и потянулась к зеркальцу, чтобы убедиться в отсутствии припухлых век и красных глаз.
– Просто устала немного.
– День еще не начался, а ты уже устала, - бодро улыбнулся начальник, чей задорный вид начал раздражать еще сильнее отцовского голоса.
– Я рано встала. И в отличии от тебя, работаю, - моё справедливое замечание осталось без ответа, вместо этого Макс спросил:
– Зачем звала?
Я отложила зеркальце и произнесла одно слово:
– Лозовский.
Весь задор с Макса тут же слетел, сменившись унынием и недовольством.
– Зачем тебе этот шаромыжник?
– Интересная характеристика, - оценила я изящество слога своего начальства.
– Хотелось бы с ним познакомиться.
– Тебе это ни к чему, - отрезал Макс, скрипнув ножками стула. А может быть, это скрипели его зубы.
– От таких, как он следует держаться подальше.
– Подальше не получится, - разочаровала я друга.
– Надо поближе.
– Да что за упрямство такое!
– стукнул он кулаком по колену.
– Я же сказал, тебе это ни к чему!
Я устало вздохнула, ощущая себя по-настоящему вымотанной. И не как после тяжелого дня, а как после долгой, ожесточенной битвы длинною в жизнь.
– Макс, я же прошу об этом не потому, что мне от скуки заняться нечем, - терпеливо произнесла я.
– А потому, что это действительно надо. Надо ради дела.
– Рассказывай, - потребовал в свою очередь Макс.
– Не могу, - развела я руками.
– Прости, но я правда пока не могу.
Макс подозрительно уставился на меня. Несколько минут мы играли в агрессивные гляделки.
– Ладно, - сдался друг.
– Многолетний опыт общения с тобой подсказывает, что сопротивляться и допытываться бесполезно, все равно ты ничего не скажешь. И сделаешь по-своему.
Я согласно кивнула.
– Я созвонюсь с ним и договорюсь о встрече, - Макс грустно вздохнул и поднялся.
– На сегодня, - с милой улыбкой, но очень требовательно попросила я.
– Часиков после двух.
— Это уже наглость!
– возмутился Макс, оборачиваясь уже возле двери.
Я моргнула и заулыбалась еще шире. Начальник покачал головой и стремительно покинул меня, что-то яростно шепча себе под нос. Может, вызывал дьявола, а может, проклинал тот день, когда мы встретились.
Глава XXIV
Просидев в офисе еще чуть меньше часа, я вышла и пешком отправилась на первую запланированную
Через двадцать минут я была на месте. Прошла вдоль набережной, обогнула памятник известному писателю и устроилась на лавочке напротив мерно журчащего фонтана.
Прошло еще минут десять прежде, чем позади меня раздались едва слышные шаги, а после рядом присел мужчина в легких светло-синих штанах и белой футболке. Элегантный, как всегда. И красивый до умопомрачения. Как и всегда.
– Привет, - снимая солнцезащитные очки, улыбнулась я, не поворачиваясь к нему, но с наслаждением вдыхая аромат его туалетной воды. Одновременно чуть терпкий и чуть сладковатый, освежающей и очень ему подходящий.
– Хорошо выглядишь, - вместо приветствия произнес Ян.
– За два года совсем не изменилась.
– За два с половиной года, - напомнила я ему его же собственное уточнение.
– И я не изменюсь еще ближайшие лет триста.
– Нереиды живут долго, - согласился мой собеседник.
– Даже слишком долго для этого мира.
– Разве бывает слишком долгая жизнь?
– спросила я, прикрывая глаза и подставляя лицо весеннему солнышку.
– Конечно, - невозмутимо ответил Ян.
– “Слишком долго” начинается тогда, когда ты теряешь надежду придумать смысл своему существованию.
– Концепция смысла жизни переоценена, - я распахнула глаза, проследила за полетом воробья, исчезнувшего в густой кроне старого каштана и, наконец, взглянула на Яна.
Он все это время следил за мной.
Высокий, даже слишком. И худой. Но не той худобой, при которой хочется обнять, пожалеть и накормить. А той, которая является следствием долгих и упорных тренировок. И которая на самом деле скрывает силу отточенных и крепких, подобно канатам мышц. Молочно-белую кожу идеально подчеркивали длинные, достающие до широких плеч и чуть зачесанные назад волосы цвета спелой пшеницы, отливающие на солнце золотом. Довершали картину пронзительно-голубые глаза с длинными черными ресницами, которые были такой редкостью у натуральных блондинов. И высокие скулы, такие острые, что хотелось провести по ним пальцем и убедиться, что это лицо настоящее.
– Всё в этом мире переоценено, - криво усмехнулся Ян от чего его полные изящные губы, которые вызывали совсем не целомудренные мысли насмешливо изогнулись.
– Как и красота.
Он видел меня насквозь.
– Тебе легко об этом говорить, - рассмеялась я, отводя взгляд от того, к кому меня уже не первый год тянуло словно магнитом. Держалась я все это время исключительно на одной силе воли. Потому и встречи наши были редкими, ведь с каждым разом я всё сильнее боялась, что не смогу уйти.
– Красивые люди любят говорить, что красота не важна. Наверное, потому что она у них уже есть.