Три поколения
Шрифт:
Они ехали тихим шагом и больше уже не говорили. Щекочущий холодок подкатил к сердцу охотника, оно гладко замирало. Настроение Андрея передалось и Вере: она зорко смотрела вперед и по сторонам и так ловко правила лошадью рядом со следом, что казалось, понимала каждую мысль своего спутника.
Подъем на изволок кончился, и на обширной, залитой розовым утренним солнцем полосе, метрах в восьмидесяти, они увидели лисицу.
Огнисто-золотая, распушив хвост, вытянувшись в струну, она кралась к кому-то. Каждое ее движение на сверкающей
«К кому это она?» — напряженно думал Андрей, слыша биение своего сердца. Приподнявшись, он увидел остожье соломы и понял: «К зайцу или куропаткам на остожье!»
Лиса кралась к добыче тоже из-под ветра.
«Может, подъедем?» Может, подъедем?» — настойчиво билась одна-единственная, отдававшаяся в висках мысль.
Андрей взглянул на Веру. Она, казалось, тоже забыла обо всем на свете. Подавшись вперед, с побледневшим лицом, девушка видела только лисицу. Как и для Андрея, для нее сейчас мир замкнулся на этом звере.
Неожиданно лиса остановилась, подняв, как собака на стойке, переднюю лапу. «Напугаем!» — просекло сознание Андрея. Но в тот же миг послушный вожжам Курагай остановился и тронулся, лишь когда лиса снова пошла. Теперь стало уже заметно, что кончик пушисто-белого хвоста лисицы дрожит.
Андрей вскинул ружье: в обоих стволах у него была трехнолевка, пересыпанная крахмалом.
«Можно?.. Нет, нельзя!.. Можно? Нельзя! Еще с десяток… с пяток метров…» — точно нашептывал кто-то в уши Андрею. Но лиса опять легла, и жеребец снова недвижно замер.
— Веронька, дорогая!.. — беззвучно зашептал Андрей, не спуская горящих глаз со зверя, совершенно слившегося с жнивником. Из бурой щетки только, чуть видные, выступали треугольные черно-бархатные уши. — Веро-онь-ка-а! — Андрей задыхался от нетерпеливого азарта. — Еще три метрика…
Курагай фыркнул, и, точно подкинутая пружиной, взвилась лисица. Раз за разом охотник выстрелил по ней.
Андрей и Вера во весь рост стояли в кошевке и понукали скачущую лошадь. Припадая на правую ногу и неестественно вихляя задом, лисица мчалась быстро, но уже через минуту стало ясно, что она ранена и сдает.
— Верочка, милая!.. Еще! Еще!.. — молил Андрей.
Бараний тулуп давно упал с кошевки. С головы Веры свалилась каракулевая шапочка, а она, ничего не замечая, кроме лисицы, все гнала и гнала Курагая, кидающего в передок кошевки ошметья снега из-под копыт. Лиса стремилась к гряде бурьянов, но Вера, поняв маневр зверя, побочила и погнала на «перестриг».
Трясущимися пальцами Андрей рвал застежку патронташа. На скаку, в ныряющих взметах кошевки он силился вставить новые патроны в стволы и совал их мимо патронников. Наконец, вставив, закрыл ружье.
Лиса вдруг легла. Вера сдержала жеребца, и Андрей спрыгнул в
— Тише! Тише, ты, сумасшедший!..
Андрей очнулся. Пьяными от азарта глазами взглянул на Веру и, соблюдая охотничье достоинство, пошел к убитому зверю шагом. Не спеша склонился над лисой и поднял ее за толстый пушистый хвост. Это оказался матерый, досиза выкуневший, горевший на солнце, как грач, лисовин. С лаково-черного носика, с жестких усов его сбегали рубиновые капли.
Андрей осторожно положил лисовина к ногам Веры.
— Это тебе моя первая лисица, — сказал он и опустил счастливые охотничьей удачей глаза.
Глава VIII
Новый директор, Илья Михайлович Ястребовский, приехал рано утром. В конторе, кроме Матильды да усевшегося уже за работу главного агронома, никого еще не было.
Высокий, чуть сутуловатый, длиннолицый человек, в тулупе, в черной шапке и в валенках, прошел мимо уборщицы по коридору и открыл дверь кабинета. Матильда подбежала к незнакомцу и схватила его за тулуп.
— Нелься! Тилектоль не плишоль…
Длиннолицый человек с непобритой бородой, с утомленными красными веками молча вошел в кабинет. Выпуклыми голубыми глазами осмотрел грязную, обшарпанную комнату с продавленным диваном и десятком колченогих стульев, с допотопным телефоном на стене и тяжело опустился в кресло за директорский письменный стол.
Растерянная Матильда побежала к Андрею.
— Там какой-то пришел и ситит… Я убирала, а он пришел, и прямо — пуф!.. — Матильда показала, как незнакомый человек сел в кресло.
«Новый директор!» — догадался Андрей и, одернув пиджак, поспешно направился в кабинет.
Ястребовский, не снимая ни тулупа, ни шапки, все так же сидел за столом и озирался по сторонам.
Андрей рассмотрел немолодое лицо нового директора и по выражению глаз, по тому, как он барабанил пальцами по столу, понял: «Не в большом он восторге от нового назначения!»
За окнами по-утреннему синел снег. Голые тополя, уныло раскачиваясь от ветра, постукивали мерзлыми ветками в рамы и стекла. Ветер завывал в трубе: не на шутку разыгралась декабрьская непогода.
«Конечно, невесело с замечательного завода, от семьи, из благоустроенной квартиры…» — думал Андрей и быстрыми шагами направился к столу.
— Товарищ Ястребовский? — спросил он.
— Правильно, Ястребовский, — приподнявшись и, как показалось Андрею, с тяжелым вздохом сказал новый директор.