Три поколения
Шрифт:
— В постный понедельник в погребе зачала тебя мама! Что надо, это мы и без тебя знаем, — опять услышал Андрей тот же насмешливый бас Шукайло.
Злился на Евстафьева и Андрей.
«Не с того конца… Не так. Нет у тебя ни огня, ни соображения», — нервничал главный агроном.
— Темпов мы набрать не можем, — продолжал меж тем докладчик. — Партия и правительство в сентябрьском решении говорят нам…
Наконец Евстафьев сел, и все облегченно вздохнули, задвигались, негромко заговорили.
— А
К столу быстро пробиралась маленькая девушка с приятным лицом. Стремительная энергия сквозила в каждой ее черте, в изломах тонких губ, в подвижных темных бровях. Несмотря на ватник и тяжелые сапоги, она выглядела собранной, легкой и стройной. На загорелом ее лице выделялись умные, строгие глаза.
То была назначенная вместо Шпанова на должность механика-контролера бригадир комсомольско-молодежной женской бригады Маша Филянова.
Имя Маши Филяновой уже хорошо было известно в Алтайском крае: год тому назад ее бригада завоевала первенство. Тогда Маша работала в другой, передовой МТС, теперь переехала в отсталую Войковскую, но добрая слава шла за ней следом и опережала ее.
— А ну-ка, Маша, белый груздок, поживей, поконкретней, — не удержался опять Шукайло и оскалил зубы в улыбке. — А то тут ехал Ананьин внук из Великих Лук… У меня от его бурды что-то в животе закрутило, — под общий смех закончил Иван Анисимович.
Огурцов и Евстафьев сердито покосились на шутника, но тот, казалось, не замечал их взглядов и продолжал улыбаться, то ли Маше Филяновой, то ли тому, что, как всегда, нашел в себе мужество сказать в глаза «присяжному водолею»: «Болтун!»
— Нет, товарищи, бобы разводить и рассаду садить я не буду, — начала Маша. — Я скажу по-комсомольски: худо у нас дело, все видим, а вот с какого конца к худу приступиться? — Маша оглядела внушительную рать механизаторов. — По-моему, надо начинать с создания человеческих условий для работы людей на ремонте.
— Справедливо, Машутка! — закричал сивоусый токарь Созонтыч; его, как и Шукайло, любили за прямоту и резкость. — В мастерских сейчас волков морозить: без рукавиц ни резца, ни ключа в руки не возьмешь. В кузню к горну греться бегаем. Стоят люди, как у костра в пещере, и закоченевшие пальцы над огнем оттаивают. Каменный век какой-то, — сердито сверкнув глазами из-под мохнатых серых бровей, закончил Созонтыч.
— Как в пещере! Картинно отмочил старик! — крикнул кто-то из трактористов с места.
— Котельная у нас есть, а трубы нет, — перекрывая шум, усилила голос Маша. — Поставим трубу, отеплим мастерские…
— В самый клин бьешь, Машенька! — не утерпел Шукайло.
— Второе: прекратить ремонт колесных тракторов и начать с дизелей.
— Правильно.
— И надо, товарищи, немедленно браться за укрепление производственной дисциплины… Предлагаю ввести заводские бирки явки и ухода, время приучаться по-заводскому счет вести — на минуты, а не на дни, как это делается у нас…
Машу Филянову проводили дружными аплодисментами.
Игорь Огурцов, в начале собрания растерявшийся, теперь был неузнаваем: озирал всех с видом победителя.
— Чуешь, как расшевелили рабочий класс? — склонившись к Андрею, шептал он. — Вот подожди, я еще подбавлю пороху в заключительном.
Услыхавший эти слова Шукайло попросил:
— Не надо, Игорь Романович! А то еще начнешь чересчур густо кадить — и святых закоптишь.
— Оно и верно, что, пожалуй, нечего теперь на долото рыбу удить, — охотно согласился Игорь. И, поднявшись, сказал: — Товарищи механизаторы! Вносите деловые предложения.
Мастерские отеплили. В начале декабря девятнадцать тракторов вышли из ремонта и были отправлены в колхозы на подвозку кормов.
Окрыленный Игорь Огурцов снова носился из цеха в цех. Андрей радовался не менее Огурцова: он уловил более ускоренный ритм жизни МТС. Ему уже виделось то большое, что должно было прийти на истомленные трехлетней засухой алтайские поля.
В эти дни главный агроном работал над новыми картами полей севооборотов; приближалась пора разобраться с семенами. Но как ни был он занят, ежедневно заходил в мастерские.
— Самое главное — наращивать темпы, друзья, — говорил он Маше Филяновой, Игорю и особенно полюбившемуся ему переведенному в мастерские опытному ремонтнику Ивану Анисимовичу Шукайло, державшемуся всегда почему-то поблизости от Маши.
Андрея «Поль Робсон» встречал шуткой:
— Не засохли еще за планами? А Маша тут без вас тосковала, убивалась, да с горя и родила двойню сегодня…
На языке Ивана Анисимовича это значило, что механик-контролер Филянова выпускает из ремонта сразу два трактора.
— Воздух у вас тут здоровый, рабочий: звон, шум, маслом, железной окалиной попахивает. Весело, как на заводе! — подбадривал Андрей промасленных с ног до головы людей, возившихся в синих пыльных сумерках мастерской у разобранных тракторов.
Но первый маленький успех был омрачен язвительной наметкой, напечатанной в районной газете под кричащим заголовком: «Ни туда ни сюда». В заметке был разруган главный инженер Огурцов за нераспорядительность, техническую неграмотность и неудовлетворительный ремонт тракторов. Попало и Маше Филяновой за отсутствие достаточного контроля за ремонтом.