Три повести о Малыше и Карлсоне. Художник А. Джаникян
Шрифт:
Малыш спросил, не могут ли они чем-нибудь обменяться, и Карлсон сказал, что он готов.
– Но когда ты захочешь что-нибудь взять, ты должен сперва спросить у меня разрешения. Иногда я буду говорить «да», а иногда – «нет»… Хотя чаще всего я буду говорить «нет», потому что всё это моё и я не хочу ни с чем расставаться, а то я не играю.
И тогда Малыш начал спрашивать разрешения подряд на все вещи, которые лежали на верстаке, а получил всего-навсего на старый разбитый будильник, который Карлсон сам разобрал, а потом снова собрал. Но всё
Но потом Карлсону это наскучило, и он предложил постолярничать.
– Это самое весёлое на свете занятие, и можно сделать так много чудесных вещиц, – сказал Карлсон. – Во всяком случае, я могу.
Он скинул всё, что валялось на верстаке, прямо на пол и вытащил из-под диванчика доски и чурки. И оба они – и Карлсон и Малыш – принялись пилить, и строгать, и сколачивать, так что всё загудело вокруг.
Малыш делал пароход. Он сбил две досточки, а сверху приладил круглую чурочку. Пароход и в самом деле получился очень хороший.
Карлсон сказал, что должен сделать скворечник и повесить его возле своего домика, чтобы там жили маленькие птички. Но то, что у него вышло, совсем не походило ни на скворечник, ни, впрочем, на что-либо другое. Весьма трудно было сказать, что за штуку он смастерил.
– Это что? – спросил Малыш.
Карлсон склонил набок голову и поглядел на своё произведение.
– Так, одна вещь, – сказал он. – Отличная маленькая вещица. Угадай, у кого в мире самые золотые руки?
– У тебя, Карлсон.
Наступил вечер. Малышу пора было идти домой и ложиться спать. Приходилось расставаться с Карлсоном и с его маленьким домиком, где было так уютно, и со всеми его вещами: и с его верстаком, и с его коптящей керосиновой лампой, и с его дровяным сарайчиком, и с его камином, в котором так долго не прогорали головешки, согревая и освещая комнату. Трудно было всё это покинуть, но ведь он знал, что скоро снова вернётся сюда. О, как чудесно, что домик Карлсона находился на его крыше, а не на какой-нибудь другой!
Они вышли. Над ними сверкало звёздное небо. Никогда прежде Малыш не видел столько звёзд, да таких ярких, да так близко! Нет, конечно, не близко, до них было много тысяч километров, Малыш это знал, и всё же… О, над домиком Карлсона раскинулся звёздный шатёр, и до него, казалось, рукой подать, и вместе с тем так бесконечно далеко!
– На что ты глазеешь? – нетерпеливо спросил Карлсон. – Мне холодно. Ну, ты летишь или раздумал?
– Лечу, – ответил Малыш. – Спасибо.
А на следующий день… Что это был за день! Сперва вернулись Боссе и Бетан, потом папа, а последней – но всё равно это было самое главное! – мама. Малыш кинулся
– А твоё переутомление уже прошло? – спросил Малыш. – Как это оно могло так быстро пройти?
– Оно прошло, как только я получила твоё письмо, – сказала мама. – Когда я узнала, что вы все больны и изолированы, я почувствовала, что тоже всерьёз захвораю, если немедленно не вернусь домой.
Фрёкен Бок покачала головой.
– Вы поступили неразумно, фру Свантесон. Но я буду время от времени приходить к вам помогать немного по хозяйству, – сказала фрёкен Бок. – А теперь я должна немедленно уйти. Сегодня вечером я выступаю по телевидению.
Как все удивились: и мама, и папа, и Боссе, и Бетан.
– В самом деле? Мы все хотим на вас посмотреть. Обязательно будем смотреть, – сказал папа.
Фрёкен Бок гордо вскинула голову.
– Надеюсь. Надеюсь, весь шведский народ будет смотреть на меня.
И она заторопилась.
– Ведь мне надо успеть сделать причёску, и принять ванну, и побывать у массажистки и маникюрши, и купить новые стельки. Необходимо привести себя в порядок перед выступлением по телевидению.
Бетан рассмеялась:
– Новые стельки?.. Да кто их увидит по телевизору?
Фрёкен Бок посмотрела на неё неодобрительно.
– А разве я сказала, что их кто-нибудь увидит? Во всяком случае, мне нужны новые стельки… Чувствуешь себя уверенней, когда знаешь, что у тебя всё с головы до ног в порядке. Хотя это, может, и не всем понятно. Но мы – те, что всегда выступают по телевидению, – мы-то хорошо это знаем.
Фрёкен Бок торопливо попрощалась и ушла.
– Вот и нет больше домомучительницы, – сказал Боссе, когда за ней захлопнулась дверь.
Малыш задумчиво кивнул.
– А я к ней уже привык, – сказал он. – И торт со взбитыми сливками она сделала хороший – такой большой, воздушный – и украсила его кусочками ананаса.
– Мы оставим торт на вечер. Будем пить кофе, есть торт и смотреть по телевизору выступление фрёкен Бок.
Так всё и было. Когда подошло время передачи, Малыш позвонил Карлсону. Он дёрнул шнурок, спрятанный за занавесками, один раз, что означало: «Прилетай скорее». И Карлсон прилетел. Вся семья собралась у телевизора, кофейные чашки и торт со взбитыми сливками стояли на столе.
– Вот и мы с Карлсоном, – сказал Малыш, когда они вошли в столовую.
– Да, вот и я, – повторил Карлсон и развалился в самом мягком кресле. – Наконец-то, я вижу, здесь появился тортик со сливками, и, надо сказать, весьма кстати. Могу ли я получить немедленно кусочек… очень большой кусочек?
– Мальчики получают торт в последнюю очередь, – сказала мама. – А кроме того, это моё место. Вы с Малышом можете оба сесть прямо на пол перед телевизором, а потом я дам вам по куску.
Карлсон обратился к Малышу: