Три принца
Шрифт:
— Мы поможем, милих, поможем, — в глазах Сималиона я видел неподдельное уважение. Он смотрел на меня так, как когда-то смотрели парни из футбольной команды — как на своего капитана.
— Спасибо, — поблагодарил я. — А теперь давайте тихо отсюда уберёмся. Завтра ответственный день, и нам надо тщательно подготовиться.
Часть 5. Глава 20. Хозяин востока
Утром нас всех разбудил громкий звук горна. Мы опять долго не могли улечься, то отбиваясь от насекомых, то прогоняя нищих прилипал, норовящих выпросить у щедрых примо монетку.
Так что когда
— Феилин, сваргань спасительный отвар, — первым делом следопыт полез раздувать угли и кивнул головой на мою просьбу. — А что это там такое? — внимание я переключил на винлимарский тракт, который тянулся метрах в двухстах от нашего пристанища. — Что происходит?
Громкие призывные звуки не прекращались, пробуждая всех и каждого в лагере. Паломники продирали зенки, испуганно оглядывались и, похватав свои пожитки, решительно направлялись к тракту. Буквально за несколько секунд образовался человеческий поток. А когда первые ряды достигли тракта и увидели нечто значимое, радостные вскрики подхлестнули тех, кто задержался. Поэтому паломнический поток вскоре превратился в лавину.
— Приближается очередная колонна, — зоркий Феилин рукой прикрыл глаза от уже набиравшего силу солнца и рассмотрел какое-то движение.
— Новые паломники?
— Вряд ли, — нахмурился Сималион. — С чего бы одним так спешить встречать других?… Смотри! Смотри, милих! Вдоль тракта стелются! На колени падают!
Эту картину уже рассмотрел и я. Толпы паломников сгибали спины. Практически одновременно. Словно домино. Они бились лбами оземь и что-то неразборчиво бормотали.
— Идём посмотрим, — Сималион отчего-то хмурился. — Прибыл кто-то.
Оставив Феилина за кашевара, втроём мы торопливо направились к тракту. Ещё издали действительно увидели приближающуюся колонну. Ряды конных храмовников с красным знаком на груди. Несколько повозок и телег позади. А впереди двигалась просторная дорогая карета. Не хуже, думаю, чем та, на которой Его Величество выезжал в город. Хоть особой вычурностью карета не блистала, всё же один элемент я отметил: на крыше кареты блестела в лучах солнца знакомая фигура-символ. Точно такая, которую я видел на обруче Эоанита. Точно такая, которая возвышалась на крыше Чуда Астризии, чуть ли не цепляясь руками за облака. Только эта фигура блестела жёлтым цветом.
— Из золота, что ли? — пробормотал я.
Карета приближалась, а мы торопились подобраться поближе и без всякого почтения переступали через склонившиеся спины. И добрались бы до первых рядов, если бы не злющий священник, заметивший нас.
— На колени! На колени, нечестивцы! — натурально прошипел он, ведь из всех паломников лишь мы оставались на ногах. — Прикажу высечь!
Угроза была так себе, но мы всё же выполнили просьбу. У дороги уже было тесно из-за паломнических тел, а потому нам пришлось немного потолкаться, чтобы выбить местечко для поклона.
Вновь кто-то затрубил. Двигающийся впереди гордый храмовник, далеко не в звании рядового, судя по одежде, небрежно кивнул святоше, который нам угрожал. Тот опустился на колени у обочины и пробормотал что-то благодарственное.
Затем на добротных лошадках проехал целый взвод храмовников. Крепких, уверенных в себе. С дорогими ножнами за поясами. И только потом с нами поравнялась
Это лето в Астризии выдалось на удивление жаркое. Даже ранним утром температура, по моим приблизительным ощущениям, переступала порог в двадцать-двадцать пять градусов по цельсию. То есть неудивительно, что особа, перемещавшаяся в очень не дешёвой карете, не желала, чтобы жаркое солнце портило ей настроение. По себе знаю, в такой просторной карете лучше закрыть окна, пить прохладное вино и в ус не дуть.
Но пассажир, видимо, решил "подуть": шторка резко съехала по тонюсенькой верёвочке, открывая для обзора надменное морщинистое лицо с аккуратной бородкой, чистые седые волосы, перехваченные золотистым шнурком в хвостик, и умудрённые жизненным опытом глаза. Седовласый пассажир уделил осмотру открывшегося пространства лишь секунду времени. Затем, видимо, потянулся рукой на соседнее сиденье и что-то взял. А ещё через секунду немного правее от нас в коленопреклонённых паломников полетела жменя золотых монеток. И пока эта жменя летела, пассажир успел вновь закрыть шторку.
Адский… хм… пушистый зверёк принялся плясать в том месте, где монетки упали. Там началась такая давка, что мы едва успели отползти в сторону, чтобы нас не раздавили те, кто мчался к раздаче. Мы трое свернулись на земле калачиком и смогли пережить хаотичное передвижение табуна.
А затем, лишь бросив охреневший взгляд на происходящий передо мной ужас, я с удивлением уставился в глаза Сималиона. В глазах его ужас стоял не меньший.
— Эвенет, — одними губами прошептал он.
Бомба разорвалась в моей голове. Нет, я не переспрашивал. Я не тряс Сималиона, требуя повторить, что он сейчас сказал. Я и так это понял. До меня в мгновение ока дошло, кто пожаловал к завтраку. Кто тот седовласый мужик с ухоженной шевелюрой. Кто тот, кто мог позволить небрежно разбрасывать жмени золотых монет.
Негодующий вулкан начал просыпаться. Я прям почувствовал в груди начинавшую бурлить лаву. Эту зловещую гниду я давно хотел увидеть. Давно хотел до неё добраться. И даже в глубине душе лелеял надежду, что увижу её здесь. Что смогу подобраться близко, вцеплюсь стальными пальцами в горло и вырву кадык. Или рожу превращу в кровавое месиво. Или щитом ударю наотмашь. А может мой новый энергетический болт пробьёт морщинистый лоб насквозь.
Множество кар про себя я обещал этой твари. И вот она здесь. Удаляется…
Но всё же не недостижима.
— Нет, милих! Стой! — в мои ноги вцепились сразу двое. Едва я поднялся, пылая праведным гневом, Иберик и Сималион повалили меня на землю.
— Это он? Это он? Это действительно? — я не обиделся на них. Я просто закипал от проснувшейся злости и требовал подтверждения.
— В том-то и дело, что да, — испуганно прошептал Сималион. — Эвенет приехал домой. И здесь его власть абсолютна.
Я бросил быстрый взгляд, где десятки и сотни паломников продолжали топтать друг друга за пригоршню монет, и увидел подтверждение словам Сималиона. Даже узнав, что этих монет в карете Эвенета в сотни раз больше, они бы предпочли драться и убивать себе подобных, а не попытаться взять карету штурмом. В этом месте Эвенет был не просто первосвященником. Для этих людей он был Богом.