Три процента надежды
Шрифт:
За три года до описываемых событий Крюков стал адвокатом и с тех пор контроль вопроса поработал-поел полностью перешел в его власть, и он его отладил так, как всегда стремился - денег хватало на себя и выслать мама, но никак не отложить.
В какой-то момент руководство небольшой, но, как говорится, активно развивающейся торговой компании с незатейливым названием 'Негоциант' пригласило Матвея для ведения нескольких судебных дел. Ничего неординарного, обычная оптово-розничная компания купи-продай, набравшая приличные обороты. Тогда он впервые и увидел Диану Казарян, 30-ти летнюю инспектора отдела персонала Негоцианта. Нет, это не было началом большого и светлого чувства, Матвея больше привлекали блондинки со славянской внешностью и развитыми формами. Не из-за идеи избранности славян, их особой души и роли в мире, тем паче в 'Русском мире', а просто потому, что такие больше нравились. Диана же имела пышные черные волосы, средний рост и хрупкое телосложение. Грудь почти не просматривалась и заинтересовать избалованного Матвея она могла только той частью тела, которой так гордятся бразильские девушки, тем более Диана их лучшим представительницам нисколько не уступала. Собственно благодаря этой детали Крюков и заострил на ней внимание, уже после рассмотрев горделивое личико сытой лисицы
Роман Матвея и Веры стремительно развивался. Благодаря мягкости и бескорыстному стремлению Веры быть полезной, через месяц они уже встречались почти каждый день, а через три у Веры был ключ от квартиры Матвея и нередко она оставалась у него ночевать, что для матрицы отношений Матвея было, мягко говоря, необычно. Эти метаморфозы оказались для Матвея ненапряжными по простой причине - Матвей получал всестороннюю заботу и от него ничего не требовали взамен. Вера оказалась привычным Матвею типажом девушки только внешне, но при этом по человеческим качествам диссонировала с внешним отражением. Хозяйственная, старательная, надежная и искренне увлеченная Матвеем она приезжала, когда была нужна и уезжала еще до того, как Матвей мог только подумать, что хотел бы остаться один. А он мог об этом, особенно по началу, очень скоро начать думать. При этом Вера проявляя инициативу действительно всесторонне заботилась о Крюкове, норовя и постирать, и приготовить, и погладить. Матвею все это особенно не было нужно, так как многолетний опыт холостяка приучил и к плановому посещению прачечной, и к питанию в ресторанах или заказам еды через курьеров, и к приходящей раз в неделю домработнице. Однако он не мог отказаться от Вериных усилий как из-за того, что ему был приятен контраст его новой девушки с предыдущими, так и потому, что Вера сама заявляла, что ей это в удовольствие, а Матвею было наглости не занимать напомнить ей эти слова, если вдруг отношение поменяется.
По одежде и поведению было заметно, что Вера не избалована деньгами, но удивительным образом умеет удачно распорядиться тем не многим, что имеет. Одевалась она в недорогие вещи, но стильно и красиво, подчеркивая свои достоинства достаточно мягко, но акцентированно. Матвей особенно е заморачивался к чему ведут такие отношения, да и чего об этом думать, если все хорошо, в загс не тянут и вещи мелким оптом к нему не перевозят. Его немного беспокоила периодическая задумчивость Веры, когда минуту назад улыбающееся лицо превращалось в маску вселенской грусти с уткнувшимся в пустоту взглядом и ее стремление ускользнуть от любого разговора на тему прошлого и семьи, но, по большому счету, он не особо-то и горел желанием погружаться в эти сферы. У Крюкова было золотое правило, которое гласило, что проблемы нужно решать исключительно по мере их поступления и попытки бежать вперед паровоза ни к чему хорошему не приводят. Ему то он и следовал.
Тем временем, сотрудничество с Негоциантом углублялось, у Матвея появилось еще несколько судебных дел от этой компании и в итоге, ему предложили подписать договор об абонентском обслуживании. После согласования и подписания договора Крюков в какой-то мере стал членом коллектива Негоцианта с рабочим местом в офисе компании.
Негоциант имел пятнадцать розничных магазинов и штат сотрудников приближался к четыремстам. Много сотрудников порождало трудовые споры не всегда мирно разрешаемые, вот такие судебные разбирательства так же были отданы на откуп Матвею. Готовить документы к этим делам помогала Диана.
Каждодневное общение и неизменное отсутствие в глазах Дианы даже малейшей заинтересованности Матвеем, как мужчиной, при общем радушии и общительности, неприятно его царапало, особенно на фоне того, что Диана находясь в глубоко репродуктивном возрасте до сих пор не имела детей, и наличие у нее мужчины так же Матвеем не было замечено. Все больше и больше задумываясь о Диане, начиная с того, что делает ее такой самоуверенной и независимой при вполне скромных параметрах и отсутствии внешних атрибутов женской состоятельности, как то муж -министр и трое спиногрызов в Англии, и заканчивая тем как ненавязчиво выяснить, есть ли у нее мужчина и что он из себя представляет, Матвей не мог не отметить, что она на редкость глубокая, разносторонне развитая особа с устоявшимся собственным мнением на многие вещи, со своим стилем и подкупающей непосредственностью, лишенной понтов и чванливости. Если ей что-то нравилось - она так и говорила, не нравилось - поясняла почему, что-то не зная не стеснялась об этом сказать и стремилась узнать или научиться, а зная - охотно делилась без набивания себе ценности. Одевалась она в яркие цвета, но не вызывающе и гармонично. Любовь к крупным, необычным для московских девушек, украшениям, превращала ее в этакую восточную принцессу в изгнании, а осанка, манеры и воспитание лишь подчеркивали ее породу. Сначала Матвей склонялся к мысли, что все армяне корчат из себя высокородных господ, но постепенно пришел к выводу, что все корчат, а Диана не корчит, это часть ее естества. При этом за внешней сдержанностью, спокойствием и хрупкостью читалась необузданная страсть, гибкий ум и железный стержень. Матвей сам не замечал, как общаясь с Ди, очаровывается ей. Ди он ее стал называть, невольно вспоминая другую принцессу с непростой судьбой, попавшую в чужой негостеприимный мир. А то, что Диана в сознании Матвея уже ассоциировалась с восточной принцессой - не вызывало сомнений. И очаровывался он ей по-особому, не так, как это происходило всегда. Он не фантазировал с ней любовных сцен, не выстраивал планов по ее покорению, и вовсе не думал о ней, как об объекте вожделения, что до поры до времени и усыпляло его бдительность, оголяя душу по всем направлениям. С каждым днем ему становилось все приятнее и радостнее с ней общаться, смотреть в ее глаза в доли секунд превращающиеся то в омуты, то в скоростной поезд отраженных от ума мыслей. А Диана в ответ демонстрировала лишь свою
Матвей считал, что женщины генетически не имеют понятия о верности, любви к мужчине и надежности. Верность им заменяет страх потерять то, что у них уже есть. И чем меньше шансов потерять имеющееся, и чем больше шансов приобрести большее, в сравнении с имеющимся, тем тоньше женская верность. Любовь к мужчине в женщине так же отсутствует в мужском понимании и имеет чисто женскую форму, для мужчин не имеющую ничего общего с любовью. Женщина тем больше 'любит' мужчину, чем больше тот любит ее и не словами, а делами. То есть, обеспечивает женскую безопасность и будущее, а так же активно подогревает подарками и влюбленностью ее настоящее. Посему женская любовь, в отличии от мужской, от женщины почти не зависит и находится в руках мужчины. Даже мамонт-дегенерат влюбленный в женщину и способный дать ей защиту сейчас и на будущее, имеет все шансы получить 'искреннюю ответную женскую любовь'. Вот любовь женщин к своим детям уже гораздо более близка к тому, что и называется любовь, ибо она бескорыстна, ничем не оправдана и не требует для своего существования встречных 'инвестиций'. Надежность и вовсе мужское качество и только дурак может понадеяться на женщину. Она ведь так слаба и беззащитна, что даже неприлично ее упрекать за ненадежность. Это мужчине стыдно испытывать страх, а в женщине это лишний раз подчеркивает ее тонкую натуру и потребность в защите. Матвей искренне любил женщин, но ни как друзей или одинаковых с ним живых существ, а как неких антиподов, которых создатель поместил в один мир с мужчинами, и чтоб они не разбежались друг от друга в разные стороны, или, чего доброго, не начали воевать, бог заставил мужчин хотеть женщин и не иметь другого способа, чтоб отдохнуть и выпустить пар, кроме как от общения с ними. Вот по приговору Бога они и вынуждены любить женщин, хотя настоящее понимание и дружба с ними невозможны. Нельзя сказать, что Матвей считал мужчин сильно уж лучше женщин, он просто считал, что они разные и если бы не сексуальная тяга к женщинам, то он общался бы только с мужчинами.
Когда Диана уехала на две недели в отпуск, Матвей осознал, что ему не только приятно с ней быть вместе, но еще и плохо и тоскливо быть раздельно. К этому моменту он уже влюбился безвозвратно, но все еще об этом не догадывался, думая что творящееся в душе - это следствие уязвленного самолюбия и не пробиваемой Дианиной нейтральности. Отъезд Дианы пробудил Матвея. Он осознал, что постоянно только и делает, что о ней думает, в то время как встреч с Верой всячески избегает и уже две недели, под разными предлогами от них уклоняется.
Впервые в своей жизни полюбив в 39 лет, Матвей оказался к этому не готов настолько, насколько это только могло быть возможно. Он всегда легко знакомился и так же легко расставался с девушками, поскольку не дорожил отношениями с ними и его не пугало уйдут они или останутся, будут они его считать козлом или принцем, хотя, козлом, конечно, не желательно. А тут на него в один момент обрушились все страхи и дремавшие ранее комплексы. И с каждым днем, как снежный ком, его поглощали эти страхи, а комплексы набирали силу и вытягивались в полный рост расправляя плечи. В голове Крюкова гипертрофировались все мельчайшие достоинства Дианы в качества святой личности или божества. Собственная личность на глазах сохла, теряла форму и все, что в ней было положительного таило без следа. Матвей еще пытался зацепиться разумом за исходные свои мысли, пытаясь понять как в такой короткий срок все стало с ног на голову. Как могло так получиться, что ему нравится армянка, и не какая-нибудь всемирно известная Ким Кардашьян, а вполне обычная, да симпатичная, но не красавица, а обычная девушка - полная противоположность его вкусам и пристрастиям. Он сам открытый и не любит хитрых - она хитрая, он не любит манипуляторов - ей явно это не чуждо, он уже начал привыкать к Вериному полному пансиону - Ди ему такой пансион близко не обеспечит, скорее он сам будет скакать вокруг нее, как дрессированный котенок в цирке. Но на смену уже шли новые мысли о невероятности Дианы, о ее избранности и о том, что у такого раздолбая не имеющего к сорока годам за душой ни хрена, как он, шансов ноль, а ведь он не сможет без Ди жить ни дня. Не важно что она его не любит, обязательно полюбит, он все сделает для нее и она не сможет его не полюбить. Да, она продуманная лиса и ему нечем ее заинтересовать, но он пообещает и она ему обязательно поверит. Они две части целого, она не сможет этого не понять и не заметить. Как можно не любить свою руку, даже если на ней шрам и мозоли, вот он ее любит, даже невзирая на то, что она не в его вкусе. И она его полюбит, как себя, как свою руку.
А следом накатывали сомнения. Что же делать, если она даже не даст шанса, как ей доказать то, что лучше чем с ним ей ни с кем не будет. А у нее есть кто-то вообще? Да какого черта! Не может она не понять и не принять то, что твориться в его душе, - думал он, - не может не увидеть, что все это искренне, и он ее любит так, как не показывают в кино и не пишут в книгах. Если она привыкла к более высокому уровню жизни, то он напряжется, выше головы прыгнет, но предоставит ей этот уровень, у него нет выбора, лучше на галерах с ней, чем в раю без нее.
За две недели отсутствия Дианы Матвей превратил себя в одержимого зомби, он сотни раз пересказывал вслух то, что скажет Ди, когда они увидятся, ничего не скрывая и не стесняясь. Она поймет, поверит и они будут самыми счастливыми в мире. Даже если она не поймет и посмеется над ним - ему все равно, он все равно все скажет. Держать это в себе невыносимо. И чем больше он себе это повторял, тем больше боялся и сомневался, что такая любовь может получить путевку в жизнь. Не в духе это драматичных сценариев мироздания. Бог большой шутник и любитель остренького, чтоб так просто взять и дать людям счастье. Где оно в мире счастье-то? У единиц, и то, еще надо этих счастливчиков поскрести. Глядишь поскребешь, да и нет никакого счастья, все иллюзия для дураков, чтоб остальные смотрели и как ослы за морковкой шли, веря в возможность полного и беззаветного счастья. Не бывает счастья долгого. Это как первый прыжок с парашюта. Чистая химия. Ожидание, надежда, волнение, прыжок и мгновенный выброс слоновьей дозы эндорфина. А дальше блаженство и счастье, пока организм этот эндорфин освоит. Так и любовь, но ведь длительное время эндорфин не может выплескиваться, значит и счастье долгое невозможно. Но это у них химия, у дураков и ослов, а у нас любовь. Господи, поступи наперекор своим привычкам и дай нам с Дианой счастье. Мы никому не скажем и будем тихонечко им наслаждаться. Если тебе будет приятно, мы даже лица грустные сделаем, только дай, только помоги.