Три прозы. Взятие Измаила; Венерин волос; Письмовник
Шрифт:
11 января 1916 г. ПонедельникПисьмо от него! Жив! Жив! Жив!
«Рождество пришлось встречать на передней позиции – немцы нас совершенно не тревожили ни в сочельник, ни в самый праздник. В сочельник на батарее была зажжена елка, поставленная перед землянками. Вечер был тихий, и свечей не задувало. Невольно мыслями переносился к вам в Ростов. Живо представлялся этот вечер: сначала суета на улицах, потом прекращение уличной сутолки, и, наконец, начинается звон в церквах, какой-то торжественный, праздничный, начало службы великим предвечерием, и, наконец, Всенощная. Народ по окончании рассыпается из церквей и расходится в радостном праздничном настроении. Здесь же совершенно тихо и у нас, и у немцев.
Целую тебя! Спокойной ночи! Допишу завтра.
Доканчиваю начатое позавчера письмо и спешу отослать его с оказией.Нет, ничего не успеваю дописать, отправляю как есть. За окном солнце, мороз, сверкает снег и воробьи, пронзительно чирикая, налетели на свежий лошадиный навоз – воробьиное счастье!»
Вопрос:Опишите ваш путь следования.
Ответ:Вышел и пошел, не ведая, куда иду, и шел сорок дней.
Вопрос:Через какие страны вы следовали?
Ответ:Пришел я в землю, в которой живут люди с песьими головами. И они – псоглавцы – смотрели на меня и не причиняли мне зла. Во всяких местах они живут с детьми своими, между камней устраивая гнезда. Шел я через землю их сто дней и пришел в землю пигмеев. И встретились мне множество мужей, и жен, и детей. Увидев их, я устрашился, думая, что они съедят меня. И решил: растреплю волосы на главе моей и устремлюсь на них. А если побегу, то съедят меня. И сделал так, и они побежали, подхватив детей своих и скрежеща зубами своими. И взошел я на гору высокую, где ни солнце не сияет, ни древа нет, ни трава не растет, только гады и змеи, свищущие и скрежещущие зубами. И скрежетали зубами аспиды, и ехидны, и увалы, и василиски. Видел и других змей, но многим названия не знал. Так шел я четыре дня, слыша шипение. Уши свои залепил воском, не в состоянии терпеть свист змеиный.
Вопрос:Вы говорите правду?
Ответ:Вот же еще воск в ушах моих. Потом я шел дальше еще пятьдесят дней, не ведая пути, и нашел льдину, с локоть от земли высотой, и, грызя ее, прошел землю ту.
Вопрос:Где, когда и как вы перешли границу?
Ответ:Я дошел до большой реки и напился воды из нее, и губы мои начали слипаться от сладости, превосходящей сладость меда и медовых сот. И когда настал девятый час, разлился по той реке свет, в семь раз светлее дневного света. И были ветры в земле той: западный ветер зеленого цвета, а от восхода солнца – рыжий ветер, а с севера ветер – словно свежая кровь, а с южной стороны ветер белый как снег.
Вопрос:Вы действительно говорите правду?
Ответ:Ширина реки той – как отразившееся в воде небо, а глубина – как промелькнувшее мгновение – не имеет дна. И вот когда я захотел перейти через нее, возопила река и сказала: «Не можешь ты пройти через меня, ибо нельзя человеку пройти через воды мои. Посмотри, что есть сверху вод». Я же посмотрел и увидел стену из облаков, стоящую от воды до небес. И сказало мне облако: «Через меня не проходит ни птица мира сего, ни дуновение ветра, и никто иной не может пройти через меня».
Вопрос:Как
Ответ:И помолился я Господу Богу, и выросли из земли два дерева, прекрасные и украшенные очень, полные плодов благоуханных. И наклонилось одно дерево, которое стояло на этой стороне реки, и взяло меня на верхушку свою, и, вознеся меня высоко, наклонилось до середины реки. И его встретило другое дерево и взяло меня на верхушку свою, наклонилось и поставило меня на землю. Так возвысились деревья и перенесли меня через реку.
Вопрос:Хорошо, допустим. Но сколько вам лет? Вот вы здесь написали, что девятнадцать, но на самом деле?
Ответ:В то время, когда исполнилось мне 165 лет, родился у меня сын Мафусаил, и после этого жил я еще 200 лет, и всего исполнилось мне 365 лет.
Вопрос:Что было потом?
Ответ:В первую ночь месяца нисана я спал. И во сне вошла в сердце мое скорбь великая. И сказал, плача, ибо во сне не мог я понять причину скорби: что со мной будет? Проснулся и лежал долго без сна. Весь мокрый от пота. Никак не мог понять, где я проснулся. Потом вспомнил. Захотелось куда-нибудь убежать, будто я проснулся кем-то другим, а не собой. Кругом сопение, храп. Где-то капала вода. Вдалеке проехала машина. Вдруг стало слышно часы. У них там внутри все живет. Потом я надел шапку, набросил на плечи бушлат и вышел. Раздавил лед на луже – хрустнул веером.
Вопрос:Тогда, в ту зимнюю ночь в апреле – но еще с мартовской гнильцой, все и началось?
Ответ:Не знаю. Я снял шапку – испарина быстро подсохла. В темноте у грибка кто-то пошевелился. Окликнул меня: «Енох, ты, что ли?» Я ответил: «Я». Он: «Иди сюда! У меня тут есть вареная сгущенка!» Я подошел, только не узнал, кто это. Он открыл банку штыком. Стали есть пальцами. Обмакнешь палец и облизываешь.
Вопрос:Но почему именно Енох?
Ответ:Меня всегда так звали, и в детском саду, и в школе, и в армии. Фамилия-то Енохин. Вот Енохом все и звали.
Вопрос:Звали и не имели никакого понятия о хранилищах облаков и хранилищах росы, не говоря уже о том, что между тлением и нетлением?
Ответ:Вы о чем? Я не понимаю.
Вопрос:Хорошо. Только времени у нас немного – на всех кораблях, затонувших и плавающих, уже бьют склянки. Вот что, рассказывайте поскорее про то, как шлепала резинка от трусов по голому животу, а то не управимся.
Ответ:Первые дни в части били.
Вопрос:Ну, наверно, так и положено?
Ответ:Да мы и не сопротивлялись. Уже знали, что после присяги будут бить сильнее и по лицу – а пока до присяги по лицу не били.
Вопрос:Скажите, что это была за часть и где она расположена.
Ответ:Часть как часть, ничего особенного. Там у входа стоят две сосны, как часовые, а прежде стоял сосновый батальон. Это даже не так важно. А важно, что я сижу в красной комнате в воскресенье, смотрю телевизор, тут Серый приходит: «Встать! В казарме бардак! Бегом!» Прибегаю, а там солдаты лежат на кроватях, а моя вся взбита. Заправляю, а Серый снова ее взбивает. И так целый час. А всем потеха. Да еще получаю пинки от лежащих. И Серый все время щелкает резинкой от трусов по своему животу. Мы пришли несколько человек молодых солдат из учебки, и нам, как полагается, в первую ночь устроили прием: заставили полотенцами «выгонять зиму» из казармы. Один отказался, так его табуретом по голове. А вот еще был случай…