Три родинки на левой щеке. Часть III. Перешеек

Рысевич Таня

Велен покосился на Рысь. Близнецы отличались как кирпич и пушинка тополя. Белка принимала эту разницу так, будто было естественно и иначе быть не могло. Рысь едва держала себя в руках, чтобы не одёргивать сестру ежеминутно.

— А почему ты постоянно ругаешься? — с невинным интересом спросила Белка у Дона. Огородник, вяло матерясь, свежевал зайца. Велен мог его понять. Зайчатина уже стояла поперёк горла.

— Потому что в детстве мама запрещала мне ругаться, — таким тоном, будто это был непререкаемый аргумент, заявил Дон, — а также делать много других интересных

вещей. Поэтому, как только я перестал жить с родителями, я не преминул восполнить все эти недостатки в моём воспитании. Я сквернословил, распутничал, хамил, воровал, пьянствовал и совал свой нос в чужие дела, — он потёр горбинку на кривоватом носу. — В общем, отлично проводил время. Я бы с удовольствием курил, но в этот мир, почему-то, не завезли табак, — ворчливо пожаловался он.

— Табак? — переспросила Белка. «Этот мир» она то ли пропустила мимо ушей, то ли не придала ему значения.

— Это такая трава. Её сушат, поджигают и вдыхают дым, — пояснил огородник.

— Зачем?

— А пёс его знает, — пожал плечами Дон, — я не успел разобраться.

— Тогда почему тебе этого так хочется? — вопросы Белки по-прежнему были по-детски невинными, лёгкими и отчего-то светлыми.

— Все мои любимые герои сказок курили, а мне нельзя? — возмутился огородник.

— А почему твоя мама это запрещала? — встряла в разговор Ависар.

— Потому что курить — вредно! — с лёгкой иронией отрезал Дон. — Будь в Кай-Дон-Моне табак, Орден Целителей его, наверное, его запретил бы. Как знать, может, он тут и был, да вы постарались.

Велен не удержался от улыбки, глядя на растерянное лицо Ависар. Она явно не понимала этой логики.

— Ой! — вдруг всплеснула руками Белка. — Как я могла забыть?!

Она вскочила с места, залезла в свой кузовок (кажется, так назывались эти заплечные корзины), достала оттуда какой-то мешочек и протянула Лине.

— Что это? — спросила девушка, принимая подарок.

— Гречка!

Взгляды скрестились на мешочке. Чего-чего, а вот этого никто не ожидал. Только сейчас Велен почувствовал, как сильно хочется съесть чего-нибудь такого… нормального.

— Ну я же говорила, что отец хотел бы дать тебе пирожок, — лукаво подмигнула сестре Белка.

* * *

Рысь осторожно коснулась лба Корона. Он не пошевелился, дыхание, которое она ощущала боком, не сбилось. Он спал крепко и спокойно. А она даже не успела заметить, когда Арн снова это сделал. Рысь мысленно поблагодарила эльфа за эти минуты спокойствия. И за то, что можно было свободно говорить, не опасаясь потревожить Корона.

— Так всё-таки почему ты здесь? — Рысь повернулась к сестре, сидящей поодаль.

Сейчас Белка была спокойной — то ли устала к ночи, то ли просто не видела смысла прикидываться дурочкой, когда они наедине.

— Когда до нас дошли вести, куда и с кем ты направилась, — начала Белка, — отец пошёл к ведуньям. Они долго говорили. А потом пришли ко мне и сказали, что я буду вам нужна.

— Ты говорила, тебя отец отправил, — Рысь постаралась сказать это спокойно, но раздражение, вызванное ложью сестры,

всколыхнулось где-то внутри.

— Всё-так он решал, пойду я или нет, после того, как я согласилась, — ответила Белка. — К тому же, он меня провожал. Я только третий день одна иду.

Мысль о том, что отец был в трёх, хорошо, в шести днях пути от неё, защемила сердце. По сравнению с тем, что они преодолели, это было — рукой подать. Рысь почти никогда не находила, о чём поговорить с отцом. И всё равно ей нравилось, когда он был рядом.

— И тебе не страшно было одной? — спросила Рысь. Белка всегда была домашней девочкой, едва ли склонной к тому, чтобы выбрать путь охотника.

— А ты разве испугалась бы? — Белка казалась искренне удивлённой. — Да и потом, мне часто приходится ходить из одной деревни в другую.

Кажется, с момента их расставания многое изменилось. Рысь смотрела на сестру. Белка и сейчас слегка улыбалась — не насмешливо, просто потому, что иначе не умела — и её взгляд непрерывно бегал вокруг, подмечая всё необычное, что ей встречается. Улыбалась бы она так же, если бы была вместе с ними позавчера?

— Ведуньи были правы, — почти что неожиданно для себя сказала Рысь, — ты нам нужна.

Сегодня они все впервые вдохнули полной грудью. Снова почувствовали, что живы. Благодаря Белке.

— Рысёнок, — Белка стала неожиданно серьёзной, — мне говорили, что с вами была собака. Повязанная.

Повязанная… Рысь уже почти и забыла, что Спутников у них когда-то называли так.

— Ты просила, чтобы я не спрашивала, — продолжала Белка, — но сейчас-то, наверное, можно?

Рысь чуть отклонилась назад, чтобы плотнее прижаться к Корону и убедиться, что он дышит всё так же ровно.

— Она погибла, — эти слова, пусть и произнесённые шёпотом, просто-напросто застревали в горле. Они были неприятными. Тяжёлыми. Острыми на ощупь и горькими на вкус. И поднять взгляд было почему-то невероятно тяжело.

— Расскажи, — едва слышно шепнула Белка. Рысь как наяву видела её озабоченное, сочувствующее лицо, хотя смотрела она в тёмную траву под ногами.

Рыси потребовалось несколько глубоких вдохов и выдохов под аккомпанемент громко стучащего сердца, чтобы решиться. Она сразу поняла: связного рассказа не будет. Как сможет. По слову, по жесту, выдавит из себя эту историю. Чтобы никому другому не пришлось. Особенно Корону.

Белка как-то незаметно подвинулась ближе и взяла сестру за руку. В другое время Рысь отдёрнула бы руку. Но сейчас она сжала ладонь, будто это могло спасти от пережитого ужаса.

— У Коньей Горки… — начала она и дыхание перехватило. Никогда больше это место не будет для неё просто точкой на карте.

Слово падало в темноту за словом. Голос метался, то становился хриплым, то пронзительно тонким, то вообще пропадал, заставляя Рысь беспомощно хватать воздух ртом. Почти сразу по щекам потекли слёзы — от бессилия. От того, что она даже описать происшедшее достойно не может. Рассказ Рысь закончила невнятно, рыдая на плече сестры. Белка гладила её по голове, прижимала к себе — почти как мама.