Три Рождества, которые мы провели вдали от дома
Шрифт:
Только что она мучилась от жары, а теперь ее бил озноб. Что-то произошло, что-то ужасное, о чем мог ей сообщить только Томаш.
– В чем дело, Томаш? Что случилось?
– Я спешил приехать ко времени вашего пробуждения.
Он взял ее за руку, и ей пришлось перейти почти на бег, потому что он шагал быстро. Эдейр! Только эта мысль билась сейчас у нее в голове. Осложнения после перелома – недаром она говорила, что он не дал ноге достаточно времени на заживание. Вот вам и проблемы! Кому, как не летчикам и не авиамеханикам, знать,
Увидев впереди методистскую часовню, Дейзи затрепетала. Что затеял Томаш? Она услышала собственный смех – уж не истерика ли у нее?
– Войдем, Дейзи. Надо поговорить.
Она отпрянула.
– Нет, Томаш, я не методистка, я прихожанка англиканской церкви. – Она ничего не имела против методистов, но Томаш был из Чехословакии, наверное, он не совсем понимал эти тонкости. Он не отпускал ее руку.
– Здесь нам никто не помешает. Не упирайтесь.
Она устала упираться и без сил припала к его плечу.
Он пригласил ее в комнатушку, где не было ничего, кроме стола и двух стульев. Сначала оба молчали. Обоим не хотелось нарушать молчание, но Томаш привез известие, и обязанность все сообщить лежала на нем. Зная это, он стискивал зубы.
– Дейзи, вчера Эдейра сбили над Ла-Маншем. Неприятельские самолеты внезапно вынырнули из-за облака. Он был ведущим, Дейзи, и летел впереди. Никто ничего не смог сделать, хотя он, говорят, отправил свою машину в крутое пике. Кто еще мог так поступить, малышка Дейзи, кроме нашего друга?
– Его найдут. – Она вскочила. – Томаш, нельзя допустить, чтобы его подобрали немцы.
– Мы уже его подобрали.
Надежда вспыхнула и тут же погасла при виде горя в глазах летчика-чеха.
– Никакой надежды?
Он покачал головой.
Она встала, изо всех сил стараясь держать себя в руках.
– Он отдал мне свой шарф-талисман. Его шарф был у меня, Томаш…
– Прекратите молоть чушь! Я был о вас лучшего мнения. Эдейр тоже.
Она смотрела на него со слезами на кончиках ресниц:
– Простите. Что теперь будет?
– ВВС свяжется с его ближайшей родней.
– С Альфом?
Он усмехнулся и сам смахнул слезу.
– Я бы тоже этого хотел. Нет, у него есть двоюродный брат, юристы которого позаботятся о погребении. Мне очень жаль, Дейзи, но даже этот благородный кузен – не настолько близкий родственник, чтобы получить увольнительную. К тому же военное ведомство не очень уверено, где он сейчас: кажется, в Северной Африке. Эдейра похоронят в склепе часовни в доме двоюродного брата.
– Старое Поместье… – пробормотала она и разрыдалась.
Томаш обнимал ее за плечи, а она плакала до тех пор, пока не кончились слезы. После этого она выпрямилась, чувствуя некоторое замешательство.
– Что нам теперь делать, Томаш?
Он встал и заставил встать ее, чтобы, держа за руки, заглянуть ей в глаза.
– Нам с
Чарли догадалась бы, о чем он толкует.
– Не знаю, Томаш. Но все равно, спасибо, что приехали и сказали. Какие глупые мысли лезут в голову! Мы надеялись, что в этом году на Рождество будет ветчина. Я бы отдала свою Альфу, он бы поделился с… – Она не смогла договорить.
– Мне пора возвращаться. Помните, у вас есть друг.
– Пора на завтрак, господин подполковник. Потом я иду на занятия.
Они молча вернулись на то место, где встретились. Неподалеку ждал штабной автомобиль с водителем в форме.
Томаш остановился и, глядя на машину, проговорил:
– Мы друзья, Дейзи, верно?
– Да, мы друзья, Томаш. – Она отдала честь. Пока он шел, она провожала его взглядом, но на отъехавшую машину смотреть не стала.
Видеть себя в зеркале было тяжело. Глаза распухли, словно после боксерского поединка, лицо пошло пятнами. Как привести себя в порядок перед занятиями? Она со стоном вспомнила, что предстоит практика. Как ей справиться с работой при таких заплывших глазах? Чарли подсказала бы, как быть. В ее косметичке всегда находилось то, что нужно. Дейзи услышала всхлип и не сразу сообразила, что сама издала этот жалобный звук.
Не думай, Дейзи. Ты выплакала все слезы на месяц вперед. Но при всем старании у нее не получалось забыть волшебную сцену: бегущий к ней по траве Эдейр, размахивающий своим желтым шарфом-талисманом.
Она отвернула водопроводный кран, дождалась, пока вода станет ледяной, и стала плескать себе в лицо, потом промокнула глаза туалетной бумагой и прижала мокрые комки к векам.
Кто-то вошел в туалет.
– Сенная лихорадка? – спросил незнакомый голос. – Бедненькая! Моя бабка утверждает, что это бывает от меда. Что-то поздновато тебя прихватило, лето уже в разгаре! В следующий раз помни: ешь только местный мед и отказывайся от любого другого!
Советчица удалилась. Дейзи швырнула мокрую бумагу в корзину и выбежала в дверь.
– Сенная лихорадка! – объясняла она теперь всем, кто бросал на нее удивленные взгляды. – Спасибо, пройдет! – говорила она желающим ее пожалеть. К обеду она уже сама была готова поверить, что причина ее плачевного вида в меде.
Джоан и Мегги она ничего не сказала. Слова превращали невыносимый кошмар в явь. Если они и увидели, что она сама не своя, то промолчали. Любой позволено покапризничать несколько дней в месяц, к тому же с приближением конца занятий нервы были у всех на пределе.