Три Рождества, которые мы провели вдали от дома
Шрифт:
Так и вышло. Сэм Петри, исхудавший, но загорелый и обветренный, сжал мать в объятиях. Им пришлось поменяться ролями: он превратился во взрослого, утешающего рыдающее дитя.
– Не надо, мама, не плачь… Это я, все хорошо! Я вернулся домой, я прошел через всю Европу, мечтая о твоих яблочных пирожках.
Они добрели до лавки, в дверях которой их встречал незнакомый Сэму парень. Он посмотрел на Сэма, смущенно улыбнулся и хотел сбежать, но Сэм сильной рукой сгреб его за воротник.
– Кто таков, мам? Новый помощник? – Он присмотрелся к Джорджу. – Не надо уходить.
Никогда еще в «Бакалейных товарах и лучших сортах чая Петри» не собиралось столько народу, пришедшего вовсе не за покупками. Даже из местной газеты прислали репортера и фотографа. Наконец-то известие местного масштаба, способное всем поднять настроение! Сержант Сэм Петри, раненный при Дюнкерке, угодивший в немецкий плен и совершивший успешный побег, живым и невредимым вернулся в лоно семьи! За несколько минут до того, как в лавку набился народ, Фред успел объяснить Сэму присутствие Джорджа.
– Он ночует в твоей комнате, Сэм. Не беда, подыщем ему другое местечко.
– Ты храпишь, парень? – спросил Сэм, глядя на него сверху вниз.
Джордж кивнул:
– Как паровоз, сэр.
– Вот и хорошо. – Сэм взъерошил ему волосы. – Будет как в добрые старые времена.
Мисс Патридж предложила было закрыть по такому случаю лавку, но Фред отказался: это было бы несправедливо по отношению к покупателям.
– Они ждут свежих яиц, как всегда по вторникам, мисс Патридж. Будем вставать к прилавку по очереди.
Флоре ничего так не хотелось, как утащить сына наверх и вдоволь на него наглядеться. Два года разлуки! Больше она его никуда не отпустит!
Устав от гостей, Сэм взмолился, чтобы ему позволили побыть наверху, с семьей – он уже включал в нее Джорджа. Через денек-другой, конечно, он будет счастлив повидаться со старыми друзьями.
Роуз на радостях – брат вернулся! – решила прогулять фабричную смену.
– Пусть увольняют, если хотят, – заявила она, – но сегодня я остаюсь дома.
Викарий Тайвертон вызвался объяснить фабричному начальству отсутствие работницы и вернулся, чтобы поздравить семью.
Мисс Патридж провела в лавке целый день. Фред, Роуз и Джордж по очереди спускались, чтобы ей помочь, но к половине шестого вечера, когда лавка закрылась, она уже падала с ног от изнеможения.
– Поднимитесь, поужинайте с нами! – уговаривала ее Роуз, но мисс Патридж осталась непреклонной: семье нужно побыть с сыном и братом.
– Я заберу Джорджа, Роуз.
Роуз улыбнулась. Она видела, как Сэм смотрит на Джорджа – так же, как он смотрел когда-то на Грейс и на любого другого ребенка, нуждавшегося в поддержке.
– Сэм с ним поладит, мисс Патридж. Подождите, мисс Патридж, вот увидите, Джордж не будет от него отходить.
Мисс Патридж согласилась. К ее удивлению, Фред вызвался проводить ее домой.
– Нынче мое дежурство, мисс Патридж. Какой пример я подам сыну, такому храбрецу, если использую его возвращение как предлог, чтобы пропустить дежурство? Я знаю, что он дома и впервые за два года будет спать в своей постели. Эта мысль будет согревать меня на
Но у мисс Патридж возникла мысль получше.
Через несколько дней Дейзи обрадовали, сообщив, что в два часа дня ей позвонят.
– Хорошо, что ты уже прилетела, Дейзи. Он уже звонил и обещал перезвонить сегодня.
Он? Томаш! Как она ждала разговора с ним! Она расскажет ему о пережитом, выслушает его взвешенное суждение о том, как поступила…
Она пообедала с другими летчиками, обратившими внимание на ее рассеянность. Впрочем, для загруженных работой пилотов такое состояние было нормой, поэтому все воздержались от замечаний. Все знали, через что приходится проходить их коллегам, и не комментировали чужое настроение.
Без пяти минут два Дейзи уже прохаживалась в ожидании перед офицерской столовой и быстро теряла терпение. Когда раздался, наконец, звонок телефона, она рванула дверь.
– Алло, Дейзи Петри у телефона.
– Здравствуй, Дейзи.
Она ждала услышать другой голос, но так было, возможно, даже лучше. От неожиданности она привалилась к стеклу.
– Сэм? Не может быть! Это ты, Сэм?!
– Да, Дейзи, я. Преподобный Тайвертон разрешил мне воспользоваться телефоном в приходе. Это мисс Патридж постаралась. Как ты, Дейзи? Летаешь? Не могу поверить! Я так горд за тебя, что того и гляди взорвусь!
За несколько минут разговора Дейзи узнала, что Сэм слышал о гибели Рона и о том, что Фил служит где-то на военном корабле. Она спросила про его побег.
– По телефону всего не расскажешь, Дейзи; я ведь трачу денежки викария. Я добрался до юга Франции, а оттуда нас – меня и еще нескольких, которых я встретил по пути, – забрал британский летчик. Страшнее всего было залезть в эту штуковину. Как у тебя хватает для этого духу? Я все тебе расскажу, когда вернешься домой. Ладно, пора закругляться.
Зазвучали гудки, и Дейзи, дрожа от волнения, положила трубку и вышла в метель. Ее так заворожил голос старшего брата, что она не заметила, как сгустились тучи.
На сегодня полет отменяется, думала она, подыскивая, где спрятаться от снега.
Следующие две недели Дейзи и другие летчики АТА совершали рейсы не просто каждый день, а два-три раза в день, если позволяла погода. Авиационные заводы наращивали выпуск самолетов, пополняя ВВС и, увы, заменяя сбитые аппараты. Летчики АТА поднимали новые самолеты в воздух и перегоняли их на авиабазы по всей Великобритании и Северной Ирландии. Дейзи предпочитала небольшие перелеты, так как умела разрабатывать кратчайшие, наиболее безопасные маршруты между авиабазами. Две ночи из трех ей удавалось спать в «собственной постели», как она приучилась это называть. Ее саму, всю жизнь прожившую в одной и той же пусть тесной, но все же удобной квартире, удивляла обнаружившаяся у нее способность быстро привыкать к незнакомым общежитиям и даже казармам и чувствовать себя там как дома. Она понимала, что повзрослела, стала более зрелой, готовой в любой момент отправиться туда, куда будет нужно.