Три секунды
Шрифт:
— Там. Вон та черная крыша. Самый верхний этаж.
Четыре окна в здании возле внешней стены; Эдвардсон кивнул. Он зашагал туда, и Оскарссон с Рюденом почти бежали, чтобы успеть за ним. Они оглянулись — те восьмеро следовали за ними, пулеметы в руках, двое с особыми дальнобойными снайперскими винтовками.
Прошли центральный пост и административное здание, дальше — в открытые ворота в следующей стене, той, что была чуть дальше и делила всю тюрьму на участки, одинаковые квадраты с одинаковыми L-образными трехэтажными зданиями.
— Корпуса «G» и «H».
Оскарссон подошел ближе к внутренней стене, здесь был хороший обзор и в то же время
— Корпуса «E» и «F». — Он указал на помещения, в которых сидели долгосрочники. — Корпуса «C» и «D».
Шестьдесят четыре камеры и шестьдесят четыре заключенных в каждом корпусе.
— Обычные заключенные. Особый сектор, где сидят осужденные за изнасилования, сейчас они в другом отделении тюрьмы. У нас возникли небольшие проблемы — после того, как один неправильный заключенный перешел дорогу другому.
— Корпуса «А» и «В». По отделению в каждом крыле. Корпус «В» развернут в другую сторону. Хоффманн пару раз показывался в большом окне, которое выходит на луг, на церковь — вон ту, Аспсосскую церковь. У меня есть свидетельства двух охранников, оба совершенно точно видели его, в разное время.
Серый бетонный бункер, кубик из «лего», уродливый, жесткий, молчащий дом.
— В самом низу — изолятор строгого режима. Принудительный изолятор. «В1». Именно там Хоффманн захватил заложников. И оттуда бежал.
Они остановились в первый раз после того, как спецгруппа покинула машины.
— Следующий этаж, «В2», левая и правая стороны. По шестнадцать камер с каждой стороны. Обычные заключенные, тридцать два человека.
Оскарссон говорил отрывисто, мешала одышка. Он выждал несколько секунд. И немного понизил голос:
— Там. На самом верху. «B3». Мастерская. Там работают заключенные. Видите окно? Выходит во двор.
Он замолчал; большое окно казалось удивительно красивым, в нем отражались солнце, зеленый луг и синее небо. А за стеклом, внутри, — смерть.
— Оружие?
Эдвардсон, ожидая ответа Рюдена, скомандовал шестерым спецназовцам расположиться перед тремя входами в корпус «В», а двоих со снайперскими винтовками отправил исследовать крыши ближайших зданий.
— Я уже два раза подходил к надзирателям, которые видели его оружие. Они растерянны, в состоянии шока, но я уверен — они говорят о чем-то вроде миниатюрного револьвера, шестизарядного. Я такое видел только раз в жизни. «Суисс-мини-ган», швейцарский револьвер, самый маленький в мире.
— Шестизарядный?
— Охранники говорят, он стрелял не меньше двух раз.
Эдвардсон посмотрел на директора тюрьмы:
— Оскарссон… каким, черт возьми, образом заключенный смог достать оружие здесь, в погребе, да еще в одной из самых охраняемых тюрем Швеции?
Леннарт Оскарссон все еще не мог ничего ответить и только потерянно качал головой. Поэтому командир спецназовцев повернулся к Рюдену:
— Миниатюрный револьвер. Я такого не знаю. Но вы утверждаете, что у него достаточная убойная сила?
— Один раз Хоффманн уже убил.
Эдвардсон изучал окно, из которого открывался вид на прекрасную церковь. В окне мелькал террорист-долгосрочник со связями, достаточными, чтобы добыть в тюрьме строгого режима оружие с боевыми патронами.
— Психопат?
— Да.
Армированное окно.
Двое заложников лежат голые на полу.
— И склонность к насилию отмечена в документах?
— Да.
Этот, в мастерской, вполне отдает себе отчет в том, что делает. По словам надзирателей, он действовал спокойно и целенаправленно,
— Тогда у нас проблемы.
Эдвардсон смотрел на фасад. Надо проникнуть в здание, а времени в обрез — террорист только что угрожал убить еще одного человека.
— Его видели в окне, но при таком расположении ни одно снайперское оружие не сможет его достать, если стрелять в пределах тюрьмы. А судя по тому, что вы рассказываете и что написано в досье означенного Хоффманна… штурм исключается. Выбить дверь или один из люков на крыше нетрудно, но заключенный, способный творить такие вещи и настолько больной… Если мы выломаем дверь, он нестанет поворачиваться к нам. Он наведет оружие на заложников — независимо от того, насколько серьезной покажется ему угроза, и сделает то, что обещал. Убьет их. — Йон Эдвардсон пошел назад, к воротам и стене. — Мы достанем его. Но не отсюда. Я поставлю снайперов в другом месте. За пределамитюрьмы.
Он отошел рт окна.
Они скорчились голые у него под ногами.
Не шевелились, не пытались заговорить ни с ним, ни друг с другом.
Пит проверил их руки, ноги, еще немного затянул пластиковые ленты с острыми краями, они врезались глубже, чем было необходимо. Но на кону стоит власть, ему нужна уверенность в том, что он может спокойно направить свою силу наружу — на тех, кто в эту минуту пытался обрушить свою силу на него.
Послышался вой второй сирены. Первая раздалась полчаса назад — пока только полицейские из местного участка успели прибыть оперативно. Новая сирена была другой — всепроникающая, оглушительная. Она звучала ровно столько времени, сколько занимала дорога от исходного пункта штаб-квартиры спецназа в Сёренторпе.
Пит, считая шаги, прошел через мастерскую, проверил входную дверь, проверил второе окно, сосредоточился на потолке и плохо держащихся на нем пластинах из стекловолокна — покрытие, предназначенное для поглощения шума в грохочущей мастерской. Поднял длинную железную трубу, лежавшую на каком-то верстаке, и с силой бил ею по стекловолокну, пока пластина за пластиной не упала на пол, обнажив потолок.
Мощная черная машина выехала через широкие ворота Аспсосской тюрьмы и примерно через минуту, отъехав на километр, остановилась перед другими воротами, существенно меньшими; гравийная дорожка вела к горделивой белой церкви. Эдвардсон зашагал по свежеразровненному гравию, рядом с ним шел Рюден, а позади — двое со снайперскими винтовками. Одинокий посетитель, стоявший на залитом солнцем опрятном кладбище, встревоженно смотрел на вооруженных людей в форме, с черными лицами; эта воинственность никак не вязалась с царившей на кладбище умиротворенной атмосферой. Церковный портал был открыт, вошедшие заглянули в огромный пустой зал, но выбрали дверь справа и крутую лесенку вверх. Открыв следующую дверь (на дверной раме виднелись свежие отметины от взлома), вошедшие поднялись по легкой алюминиевой лестнице, которая тянулась до потолка и упиралась в люк, ведущий на колокольню. Все пригнулись, чтобы пройти под чугунным колоколом, и разогнулись, только оказавшись на узком балкончике. Здесь сильнее дул ветер, а тюрьма казалась серым четырехугольным колоссом. Ничто не заслоняло обзор. Полицейские крепко вцепились в низкие перила, изучая строение у тюремной стены и окно на третьем этаже, где скрывался террорист и находились заложники.