Три смерти Ивана Громака
Шрифт:
Именно тогда в Николаеве состоялась закладка двух лёгких крейсеров. Одному из них, ставшему впоследствии «Красным Кавказом», изначально было присвоено наименование «Адмирал Лазарев». Сам корпус судна спустили на воду 8 июня 1916 года, однако полностью достроили его только спустя пятнадцать лет.
Ещё через год корабль прошёл наконец приёмную комиссию, а через два – отправился в свой первый зарубежный поход, нанеся дружеские визиты в порты Турции, Италии и Греции.
Теперь это была огромная махина водоизмещением свыше 9000 тонн при длине в 170 и ширине почти 16 метров; хорошо вооружённая, мощная – с четырьмя массивными орудийными установками весом в 120 тонн каждая, зенитками Лендера [7] ,
7
77-миллиметровая зенитная пушка образца 1914–1915 гг. – первое в России специальное орудие для подавления нападения с воздуха, способное также вести эффективный огонь по наземным и надводным целям.
В экипаже корабля в то время было свыше 600 человек [8] . Как оказалось – хорошо обученных, дисциплинированных, отважных: командир «Красного Кавказа» Фёдор Иванович Кравченко, к которому Гущина прислали старшим помощником (как сейчас сказали бы – заместителем), прекрасно знал своё дело!
Впрочем, иных – бестолковых, неграмотных, беспринципных на руководящие посты тогда просто не назначали.
Хотя нет, бывали и исключения. Но они, как известно, имеются у каждого из правил…
8
К 1944 году численность членов экипажа крейсера возрастёт до 878 офицеров и матросов.
В скором будущем Кравченко ожидало повышение, и кандидатура Алексея Матвеевича виделась командованию флота самой достойной из всех на освобождающуюся должность.
Вот Гущин и принялся, не теряя времени, изучать все нюансы предстоящей деятельности в новой для себя ипостаси: знакомился с личным составом, отрабатывал до автоматизма действия экипажа по команде: «Корабль к бою и походу приготовить», планировал и проводил стрельбы; короче, делал всё, что было предписано Уставом корабельной службы.
Времени для общения со свежеиспечёнными юнгами у него не оставалось совсем. Но подростки это понимали и не очень обижались на своего командира.
Тем более что они давно были расписаны по боевым постам и с утра до ночи занимались чрезвычайно важными и совсем недетскими делами: драили отсеки и палубу, помогали на камбузе, наводили марафет на орудия и приводили в порядок спасательные средства.
Нельзя сказать, что служба на корабле пришлась по душе всем троим.
Василий и Охрим, совершенно не помнящие своих родителей и с детства пристрастившиеся к «вольнице», без удовольствия переносили «тяжести воинской службы» и практически с первых дней стали помышлять о том, чтобы удрать «на гражданку»; а вот Ивану на корабле нравилось исключительно всё, но особенно… питание!
А что?
Завтрак-обед-ужин. Калорийно, сытно и строго по расписанию.
Чего ещё хотеть-то?
К тому же кок [9] – холостой сорокалетний сверхсрочник под два метра ростом, с широченной волосатой грудью, в жизни оказался очень мягким, светлым, чистым, душевным человеком, испытывавшим острую потребность постоянно о ком-нибудь заботиться, за кем-то ухаживать, кому-то помогать.
Короче, он стал для Громака вторым отцом.
Точнее – третьим.
9
Корабельный повар.
Вторым всё же по праву
13 мая Ванька праздновал очередной день рождения. Ему исполнялось целых четырнадцать лет.
(Может, именно с того дня эти два следующих друг за дружкой числа – 13 и 14 – стали для Громака самими любимыми?)
Дядя Коля (так звали кока) изощрялся, как только мог.
Приготовил на первое любимый Иваном краснофлотский борщ, называемый на его родной Полтавщине просто буряковым [10] . На второе и вовсе – подал макароны по-флотски. А компота так вообще целую бадью сварганил! Из лучших сухофруктов: груш, яблок, слив.
10
Буряк – свекла (укр.), то есть, если кто не знает, речь идёт об обычном свекольнике.
Вдобавок испёк несколько противней пирогов. С творогом, горохом, картошкой, капустой и конечно же повидлом… Для юнг с позволения командира накрыли отдельный стол. И впервые не стали ограничивать для них время приёма пищи.
Кушайте, будущие красные моряки, на здоровье, сколько угодно!
День рождения не каждый день случается.
Похлёбывая ещё тёплый ароматный узвар [11] , виновник торжества лениво покосился на запястье своего старшего товарища и вдруг обнаружил на нём умопомрачительный морской якорь, после чего сразу же воспылал страстным желанием и себе набить такую же наколку.
11
Компот (укр.).
– А ну, Васёк, признавайся, кто тебе такую красу на гранке [12] навёл? – спросил он.
– Есть у нас в команде один ценный специалист… – соорудил на лице таинственную мину Василь.
– Как звать его, скажешь?
– Скажу, – кивнул головой приятель. – Виктор Андреевич.
– А, дядя Витя…
– Кому дядя, а кому – старшина Сорокин.
– Никогда бы не подумал, что у такого заныканного чмыря может обнаружиться хоть какой-то талант, – не стал скрывать своего удивления Громак.
12
Гранка – рука (жаргон.).
– Будь повежливее и потише, это мой лучший кореш!
– Знатный мастер, спору нет, – не стал спорить Иван. Да ещё и добавил: – Проще сказать – золотые руки!
– Согласен, – удовлетворённо покивал Василий.
– Скажите, братцы, а меня он может осчастливить каким-нибудь похожим шедевром? – тут же поинтересовался Громак. – Например, нанести на запястье компас, штурвал или в худшем случае корабельный флаг на грот-мачте… [13]
– Нет. Только якорь. Ничего другого Сорокин не рисует.
13
Грот-мачта – обычно вторая мачта, если считать от носа судна.
– Небось попросту не умеет? – опрометчиво заявил Иван, и тут же услышал в ответ строгое:
– Но-но!..
– Хорошо, – заторопился Громак. – Согласен. Якорь – это тоже здорово. Замолвишь за меня слово?
– Лады… Только что мне за это будет? – многозначительно протянул Иванов, напуская важности на своё поправившееся в последнее время лицо с розовыми, как у поросёнка, щёчками.
– Пончик! – улыбнулся Громак.
– Слышь, друже… – неожиданно зло ощерился Василий. – Не держи меня за лоха, за базарную дешёвку!