Три ступеньки в небо
Шрифт:
– На что это вы намекаете? Что я злой? Хотя и не джинн.
– Но ведь вы к нему ревновали, – тихо сказал Земнухов. – Он, видимо, чувствовал вашу неприязнь. И он почему-то был уверен, что его Аля умерла. Погибла в автокатастрофе. Что вы женитесь совсем на другой девушке, которую зовут Алиной.
– Как? – Орлов невольно вздрогнул.
– Алиной.
– Да, я просил ее поменять имя. Ангелина звучит старомодно. Я хотел, чтобы в новом паспорте, когда она его поменяет после нашей свадьбы, было бы написано Алина Орлова. Она с этим согласилась.
– Вы
– Вы что, собираетесь читать мне мораль?!
Орлов опять вскочил.
– Я боюсь за Туманова, – тихо сказал Земнухов. – Рано или поздно вы его найдете…
– Что значит рано или поздно? Я найду его сегодня же! В моей службе безопасности работают проверенные кадры! Бывшие опера и сотрудники ФСБ! Я всегда беру все самое лучше! У них есть связи! Я подниму на ноги всю московскую милицию! Да куда ему деваться? У него же нет ни копейки! Кстати, в чем он ушел? Не в пижаме же?
– Моя вина, – развел руками Земнухов. – Я просто не ожидал, что он проявит такую прыть. Он еле-еле начал ходить, и то с моей помощью. Видите ли, он позаимствовал одежду у Леши. Попросил отвести его в туалет, и…
– И?
– И провел какой-то прием, удушающий, что ли. Леша ненадолго отключился, а Туманов взял его одежду, он ведь заметно похудел, пока был в коме, прихватил мобильный телефон и был таков!
– Узнаю Сашку! – невольно рассмеялся Орлов. – Почему же Туманова охрана не задержала?
– Да помилуйте, какая у нас охрана? Ночь, отделение, где лежат самые тяжелые. Одни в коме, другие в сознании, но без движения. Отсюда они в лучшем случае уходят в палату для выздоравливающих, а не через окно на улицу.
– Он что, вылез в окно?!
– Входная дверь была заперта. Через окно в туалете.
Орлов не выдержал и расхохотался. Черт возьми! Жизнь-то, оказывается, интересная штука!
– Вы смеетесь? – потрясенно посмотрел на него Земнухов. – В таком положении, и вы смеетесь!
– А какое такое мое положение? – он вмиг стал серьезен.
– Мне кажется, что вы любите эту девушку, – осторожно сказал Олег Петрович.
– Да, я ее люблю.
– И вы всего лишь управляющий огромной империей, принадлежащей Туманову.
– Вы совершенно правы.
– И вы – смеетесь!
– Я рад, что мой лучший друг оказался не слюнтяем. Туманов всегда был мужиком, и эта чертова кома его не изменила. Что же касается девушки… Девушка будет моя.
– Вы бы ей сказали для начала, что Туманов жив.
– Скажу. Спасибо вам за все, Олег Петрович, но не обещаю, что пойманный мной бесценный для науки экземпляр я верну именно сюда. А сейчас, извините, мне надо позвонить.
– Вы хотите, чтобы я вышел?
– Да. Мне кажется, что вам здесь больше делать нечего.
– Если бы букмекеры принимали ставки, – улыбнулся вдруг Земнухов. – Вы против Туманова…
– На кого бы вы поставили? – спросил Орлов с неподдельным интересом.
– Пусть это останется моим маленьким секретом, – сказал Олег Петрович и вышел из палаты, аккуратно закрыв за собой дверь.
– Козел очкастый! Медицинская
– Да?
Каждый раз, как он слышал ее голос, сердце екало. Пока еще ничего не решено, это все равно что играть в рулетку: красное или черное? Прогонит или приласкает? «Да», – соблаговолила телефонная трубка. Сегодня Женьке Орлову выпало счастье.
– Аля, это я, – хрипло сказал он.
– Я знаю, что ты, – она, кажется, улыбнулась. Красное!
– У меня плохие новости. Или хорошие?
– Что случилось? – заволновалась она.
– Сашка сбежал из больницы.
– Он что, вышел из комы?!!
– Да. Спокойно.
– Женя, но это же чудо! Я сейчас приеду.
– Я же тебе сказал: он сбежал из больницы. Никуда не надо ехать. Сиди, жди меня. Через пять минут я буду. Подробности при встрече.
Он дал отбой и вытер вспотевший лоб. Пять минут на то, чтобы она переварила полученную информацию. Ситуация усложняется. Ей опять предстоит делать выбор. Странно, но он чувствовал себя спокойно. Еще, как говорится, не вечер. Туманов вышел из комы, и – спасибо ему! Потому что конкурировать с покойником гораздо труднее, чем с живым, ведь живой живет, следовательно, совершает какую-то деятельность. Это значит, он делает ошибки. А если в голове у него каша, как сейчас у Туманова, ошибок он делает гораздо больше, чем обычные люди в нормальном своем состоянии. Сашка дал ему три года форы. Целых три года! За это время проделана огромная работа. Аля… Точнее Алина… Это уже не та женщина, которая млела рядом с синеглазым весельчаком, обещавшим сделать ее счастливой. Туманов соврал. Он «осчастливил» ее тремя годами слез и страданий, и она должна его за это ненавидеть.
Итак, все сначала. С чистого листа. Перезагрузка памяти.
– Любимая, я мчусь к тебе! У тебя пять минут, чтобы принять душ, причесаться и накраситься! Я верю, ты справишься!
– Алло, мама?
– Господи, кто это?
– Мама, это я.
– Саша…
– Мама… не бросай трубку! Черт!
Он еще раз набрал номер.
– Мама, я звоню из больницы. То есть я стою у больницы и звоню тебе. Не пугайся, все хорошо.
– Саша…
– Я сейчас приеду. Черт! У меня же денег ни копейки! Я возьму такси, доеду до дома и позвоню тебе снизу. Ты спустишься с деньгами и заплатишь таксисту. Мама, с тобой все в порядке?
– Саша…
– Да жив я, жив! Только не надо плакать!
– Саша…
– Я иду ловить такси. Мама, я могу повесить трубку? С тобой все в порядке? Я скоро буду дома.
– Саша…
– Да черт меня возьми! Мама! Ответь!
– Да, да, да. Я успокоилась.
– Вот и хорошо. Отец дома?
– Где же ему быть? – всхлип. – А может… Он сейчас спустится! Он приедет за тобой! Где ты? Ах да…
– Не надо никуда ехать. У меня очень мало времени, мама, а сказать надо много.
– Саша, о чем ты?