Три суда, или убийство во время бала
Шрифт:
Обшарив все комнаты, мы не нашли ничего, что могло бы иметь какое-либо отношение к делу. Я считал дальнейший обыск бесполезным и приискивал уже в голове своей приличную фразу, чтобы оправдать пред стариком Ичаловым напрасно причиненное беспокойство, как в одном из коридоров натолкнулся на большой шкаф с платьем.
Я велел вынимать платья. Старый слуга Ичалова, Григорий, не без ворчанья исполнял мое требование. «Барина платье понадобилось, — ворчал он, — извольте, сударь, извольте, платья у барина довольно». С этими
— Где же пара к этим панталонам? — спросил я у Григория.
— Какая пара?
— Сюртук или визитка.
— А кто его знает! — ответил Григорий. — Разве барин не волен в своем добре? Может подарили, а может где и забыли!
— Да был сюртук к этим панталонам?
— Пиджак был совсем еще новый, видно Никандр Петрович забыли его в деревне.
Я велел отложить в сторону жилет и панталоны коричневого цвета.
— Покажите мне сапоги вашего барина.
— Какие прикажете? У нас их много.
— Покажите все.
Лакей принес несколько пар сапог.
— Больше нет?
— Есть еще пара, да та совсем никуда не годится. Оно не то, чтобы сапоги были старые, да промокли больно и потрескались.
— Где они?
Он их принес.
То были бальные лаковые сапоги, потрескавшиеся, по-видимому, действительно от сырости. Сапоги эти как раз приходились к гипсовым слепкам со следов.
Я собрал все ножи и бритвы, которые мог найти в доме. Затем велел сложить на стол панталоны, жилетку, сапоги и ножи, все это опечаталось, и составил протокол обыска, который подписали присутствовавшие. Григорий, видя что рассыльный мой укладывает собранные вещи в свою суму, спросил меня:
— Как же, сударь? Вещи эти изволите взять с собой?
— Да.
— Воля ваша-с, а я без барина не могу барское добро из рук выпустить.
— Вы и сами отправитесь вместе со мной. Мне нужно вас допросить. В канцелярии вы получите расписку, что эти вещи у вас отобраны.
— Да без спросу мне нельзя идти! Барин будет гневаться.
— Вы своего барина увидите у меня и там все объясните ему.
Вернувшись к себе, я не застал у себя дома ни Кокорина, ни Ичалова. Я велел ввести Григория и сказал ему:
— Предваряю вас, что на суде перед крестом и Евангелием вы должны будете подтвердить все то, что мне теперь покажете! Поэтому отвечайте на мои вопросы только сущую правду.
— Для чего же, сударь, я буду говорить неправду? Все что знаю — о том извольте спрашивать, а чего не знаю, не погневайтесь — сказать о том не могу.
— Как вас зовут?
— Григорий Дементьевич Качалин. Из крепостных Петра Кирилловича Ичалова. Сороковый год служу им. И как в крепостное время, так и теперь, ничего худого за мною не было. Чист перед Богом и своим господином.
— Дело вовсе не в вас. Давно ли ваш барин здесь в городе?
— Молодой-то?
— Да, Никандр Петрович.
— Четвертого
— Откуда он приехал?
— Из деревни.
— Из какого уезда?
— Из здешнего, из села Яковлева. Ездили к батюшке и вместе с ним изволили приехать.
— Когда он уехал в деревню?
— Да как вам доложить? Месяца два с лишним.
— Зачем он ездил?
— Зачем — сказать не умею, на то была их барская воля. Встали утром, велели уложить в чемодан две смены белья, сюртук, да еще кое-какие вещи. Велели погрузить все на извозчика и уехали, даже чаю не кушавши.
— Да разве на извозчиках ездят в деревню?
— Должно быть поехали на почтовую станцию, там взяли лошадей и поехали.
— Пока барин был в деревне, никаких вестей о нем не было?
— Никаких-с.
— Извозчик какой возил?
— Калачом зовут. Имени его не знаю.
— Какой его номер?
— Не могу знать! Прикажите спросить Калача — его все знают.
— Точно ли вам известно, что Никандр Петрович ездил в деревню?
— Опричь деревни куда же им было ездить?
— Не был ли он в Москве?
— Извольте их самих спросить об этом. Вернулись они вместе с своим батюшкой из деревни.
— Не болела ли рука у Никандра Петровича в тот день, как он уехал отсюда?
— Не приметил. В то утро я их не одевал.
— Сам одевался?
— Сами. Как приехали ночью, часу эдак в первом или во втором, так, видно с усталости, сбросили пиджак и легли спать, не раздеваясь. Утром, когда я вошел в комнату, они уже были одеты.
— Барин ваш левша?
— Никак нет-с!
— Где был ваш барин накануне того дня, как он уехал?
— Да все дома сидели-с. Целый день были дома и на вечер к Русланову не поехали. Только часу в одиннадцатом они уходили.
— Куда?
— Не знаю.
— В чем был одет Никандр Петрович, когда он уходил вечером?
— А вот в том самом коричневом пиджаке, от которого штаны и жилетку вы отобрать изволили.
— Брал ли он с собой что-нибудь? Например, ножик или бритву?
— Не могу знать.
— Кто шил пиджак?
— А вот, что на Волховской улице портной Фишер. Он всегда на барина работает.
— Был ли пиджак разорван?
— Как можно-с! Чтобы Никандр Петрович разорванное платье надели…
— Посмотрите хорошенько: не похож ли пиджак, лежащий перед вами на стуле, на пиджак вашего барина?
Слуга взглянул на пиджак и сказал:
— Он самый и есть. Только вот заплатки не было.
— Есть ли у вашего барина синее пальто?
— Есть! Обшито лисьим мехом.
— А белая баранья шапка?
— Тоже. Все это есть, как же-с!
— Где эти вещи?
— Должно быть барин их в деревне оставили, так как они надели их на себя, уезжая отсюда, и назад не привезли.