Три века поиска истины. Русский раскол ХVll века

Павлов Виктор Иванович

Вторая, важнейшая роль православия на Руси – это просветительская. В XVII веке не было другого института, кроме церкви, который мог сыграть эту роль. Основная литература на Руси была религиозного плана, написана на церковнославянском языке, условия для неспешного, кропотливого творческого труда были только в монастырях, где имелись библиотеки с книгами, в том числе и на греческом и латинском языках. При храмах создавались школы, в церковные книги включали учебные разделы, ориентированные на прихожан. Целями русского православного образования были обучение служения Богу и моральное совершенствование прихожан. В нём по сравнению с католическим образованием не давались знания языческой истории и культуры, а также естественных наук.

Третья роль – воспитательная. Для средневековой Руси только христианство давала морально-этические нормы человеческого общежития, сформулировав понятия, что хорошо, а что плохо. Ориентированная на человека массы, она оказывала ему моральную поддержку в тяжёлые времена, удерживала его от плохих поступков и в то же время сдерживала беспредел

власти, пугая её неизбежностью высшего Божеского суда. Своими красивыми храмами, торжественными службами с песнопениями, интересными библейскими рассказами церковь выполняла всё то, что сейчас делают искусство, театр, живопись, литература.

Четвёртая роль, о которой редко в России вспоминают, – это миссионерская. Процесс освоения Сибири носил в основном ненасильственный характер, скорее всего это было расселение русских в поисках личной свободы (в Сибири не было крепостничества) и свободных земель с благоприятными условиями для сельского хозяйства, охоты и рыболовства. Коренные народы Сибири не подверглись физическому уничтожению, как это было в Северной Америке в период испанских и португальских конквистадоров, они не были лишены личной собственности и свободы. Освоение Сибири нельзя сравнить и с завоевательной политикой европейских стран, когда они действовали «мечом и крестом», создавая Тевтонский и Ливонский рыцарские религиозно-военные ордена. Роль православия состояла не в насильственном крещении местных языческих народов, а в закреплении русских поселенцев на новых землях, создании условий для их религиозной и моральной близости с европейской частью

России, что позволило России на века закрепиться на обширных сибирских пространствах. Значение Сибири для России в наше время, в XXI веке, никому объяснять не надо: пожалуй, без неё мы бы и не выжили.

Итог всему вышесказанному про дореформенную Русскую Православную Церковь подводит Н.М. Коняев, солидаризируясь с С.А. Князьковым: «Если непредвзято посмотреть на жизнь Руси в XVI–XVII веках, мы обнаружим, что наряду с государственным строительством, ратными заботами, производительным трудом, как самостоятельная – организующая всё и определяющая сила присутствует в этой жизни святость» /16, с. 175/.

Однако не всё так красиво и гладко было в русском православии, как казалось со стороны иноземцам, считают другие участники нашей дискуссии. Иначе не свершился бы церковный раскол, как бы ни старались внешние недоброжелатели или какие бы глупости ни делали церковные иерархи. Шло накопление проблем, которые в итоге составили некую «критическую массу», расколовшую русскую церковь. Искать эти проблемы надо начиная со времён принятия христианства на Руси в 988 году. Как отмечает П.С. Смирнов «При принятии христианства русские обратили особенное внимание на внешнюю сторону последнего. Христианские храмы, их святыни, общественное богослужение, служители церкви – вот что привлекало к себе русских христиан» /28, с. 9/.

В полемику вступил Петр Семенович Смирнов (1861–1917). Закончил Санкт-Петербургскую духовную академию, в которой стал доцентом по кафедре истории и обличения (!) русского раскола, затем профессором. В течение многих лет состоял редактором журнала «Миссионерский сборник» и журнала «.Христианское чтение». Основные научные труды П.С. Смирнова были посвящены истории русского раскола, в которых он придерживался стороны официальной Русской Православной Церкви. Наиболее известная его книга «История русского раскола старообрядства», изданная в 1895 году, рекомендована к употреблению при изучении раскола в духовных семинариях и была удостоена премии московского митрополита Макария. Что меня поразило при чтении этого труда, так это огромное количество ссылок па различные источники, их перечень в конце книги занимает 30 листов убористого текста! Это иллюстрирует ту тщательность, с которой дореволюционные авторы подходили к выпуску в свет своих произведений.

Народу, поклонявшемуся языческим богам, олицетворявшим различные внешние проявления природы, «предложили» (скажем аккуратно, не касаясь методов реализации этого «предложения») перейти в веру, имеющую глубокий внутренний абстрактный смысл, впитавшую нравственные начала нескольких цивилизаций мирового человеческого сообщества. Сам русский народ стоял на более низкой ступени развития относительно принимаемой им веры. Крещение Руси, безусловно, имело очень большое прогрессивное значение, оно привнесло европейскую культуру в страну, народ которой в своей массе не имел даже представления о ней. В этом случае надо было начинать с образования, дать основные догматы, которые он должен был изучить и выполнять, связать их с обрядами православной религии. Но кто мог это дать народу, не имевшему своей письменности? Пришедшие на Русь священники-греки с церковной литературой на греческом языке, со всем обрядовым атрибутом христианской веры и не знавшие русского языка? Конечно, они этого не могли. Поэтому сущность христианской религии на своём начальном этапе для русского народа была заключена во внешней, обрядовой её стороне. Русский человек свою изначальную набожность перенёс с поклонения деревянному идолу на поклонение Кресту и с ним связанным обрядам. По сути дела, приняв христианство, русский человек заменил один фетиш на другой, оставаясь тем же необразованным язычником. Овладению христианской культурой должно было способствовать введение письменности, перевод богослужебных книг на понятный народу язык, подготовки отечественных пастырей

и, наконец, устройство народных школ и обучение широких народных масс. Это дело не одного года. Так, Ветхий завет создавался и вводился в сознание иудейского народа в течение тысячелетия. Христианской религией за свою основу был принят Ветхий Завет, а позднее – Новый Завет, веками входивший в сознание просвещённых европейских народов. Русскому народу, получившему христианство в готовом виде, надо было спешно выходить на уровень просвещения, достаточный для понимания его сути. Но Русь, как всегда, пошла своим путём. В первую очередь начали создавать храмы, подобные византийским, что ещё больше выделяло внешнюю сторону христианства. Затем началось татаро-монгольское нашествие. Напуганные татарами учителя-греки разбежались, запасы книг в монастырях сгорели, своих отечественных священников было недостаточно. С чего начали после выхода из-под влияния Золотой орды и создания Московского государства? Разрушенные монголотатарским нашествием храмы вновь восстанавливались в прежней красоте и роскоши. А просвещение народа? Организованных правительственных училищ не было. Школы, существовавшие при некоторых церквах и монастырях, не давали общего образования, всё сводилось к получению только элементарной грамотности, позволявшей прочитать книгу не понимая её смысла. Плачевное состояние просвещения на Руси отмечалось в 1551 году на церковном Соборе русских святителей, названном впоследствии Стоглавым. (Все принятые на этом соборе решения были оформлены в виде ста глав итогового документа, оттуда и закрепилось за этим собором название Стоглавый, или Стоглав.) Как свидетельствуют документы тех лет, в середине XVI века в России на тысячу человек едва ли приходился один грамотный /29/.

Всё вышеперечисленное стало первой проблемой русского православия: из-за недостаточной просвещенности русского народа вся понимаемая им сущность религии заключалась в её внешней обрядности. В этом случае само изменение религиозных обрядов воспринималось как изменение православной веры и вызывало у народа возмущение. Степень проявления этого возмущения зависела от исконной набожности русского человека, а не от самой веры. Поэтому прежде, чем менять что-то во внешней стороне отправления религиозных обрядов, надо было очень и очень хорошо подумать, в первую очередь оценить, насколько они касаются вековых привычек русского человека. Русский человек мог не понимать, почему он крестится во имя Отца, Сына и Святаго Духа, но крестное знамение он делал автоматически, сложив два пальца вместе, как делали его отец и дед. Поэтому все богословские споры о Святой троице его никак не затрагивали, а вот в изменении сложения пальцев при наложении крестного знамения он видел крамолу.

Вторая проблема Русской Православной Церкви, отмеченная тем же Стоглавым собором, – это отсутствие должного «благочестия» как среди народных масс, так и среди священнослужителей. Под «благочестием» понималось пунктуальное следование догмам и обрядам христианской церкви в обыденной жизни и при проведении богослужений. Несмотря на ряд мер, принятых на Стоглавом соборе, к XVII веку мало что изменилось. Профессор Н.Ф. Каптерев достаточно подробно, приводя тексты челобитных, описывает состояние русского «благочестия» в то время /в частности, см.: 10, с. 122–126/. Христианские праздники отмечались в виде народных языческих игрищ со скоморохами, колядками, плясками и кулачными боями, народ радости духовной предпочитал радость плотскую. В церквах на службах прихожане стояли без должного почтения, без страха и трепета, могли браниться и даже драться. Священники проводили службы на скорую руку, особо не придерживаясь церковных правил, без поучения мирян, привлекая их не красотой богослужения, а быстротой проведения богослужений. Песнопения совершались многоголосно, то есть священнослужители, проводившие богослужение, одновременно пели разные тексты, стараясь перекричать друг друга. Среди священнослужителей процветали леность, мздоимство, пьянство. Всё это происходило и в Москве, и на периферии, что отмечалось в челобитных, направляемых в адрес царя и патриарха, которые в свою очередь реагировали на них выпуском указов и соборных постановлений. Так, в 1648 году было издано специальное распоряжение царя об уничтожении народных языческих игрищ и суеверий, и местным властям предписывалось бить батогами людей, нарушавших это постановление. (Вот где надо искать причины утраты русскими своих вековых обычаев и фольклора!)

Прошу обратить особое внимание на Николая Фёдоровича Каптерева (1847–1918), церковного историка, доктора церковной истории, профессора, члена-корреспондента императорской академии наук. Он родился в семье сельского священника, окончил звенигородское духовное училище, затем Вифанскую духовную семинарию и Московскую духовную академию, где потом работал на кафедре древней гражданской истории. Все его работы написаны на основании архивных и рукописных материалов, в то время малоизвестных, а иногда и совсем неизвестных. Книга «Патриарх Никон», печатавшаяся в виде статей в журнале «Православное Обозрение», вследствие новых воззрений автора на время патриаршества предшественника Никона, Иосифа, и на действительное происхождение так называемых старообрядческих особенностей вызвала против него нападения приверженцев официальных воззрений на историю старообрядства. Миссионерские противораскольничьи съезды требовали даже суда над автором. Дальнейшее печатание его статей о патриархе Никоне было запрещено, что не помешало большинству учёных признать воззрения автора правильными. В 1912–1917 годах Н.Ф. Каптерев был членом IV Государственной Думы от Московской губернии, представляя партию прогрессистов.

Конец ознакомительного фрагмента.