Три войны
Шрифт:
В самый разгар спора в зал совета заглянула Лилиэль. Внучка нигде не могла найти Мимив, свою любимицу. Эваэль вышел с Лили под руку на улицу. Через три минуты пропажа была обнаружена в охраняемом тиве.
— Чужак останется в деревне, — заявил Эваэль, вернувшись на совет.
— Приведи хоть один аргумент, — повернулся к нему Вадэль, командир отряда магов.
— Вы все знаете, что Мимив плохого человека к себе не подпустит.
— Как Мимив связана с твоим решением оставить чужака в долине? — влез Вадэль.
— Кошка пришла к нему сама и сейчас лежит клубком в изголовье… У пришельца нет злых намерений, пусть остается.
— Решил довериться чутью зверя?
— Решил, звери не ошибаются.
— Мимив, подъем! — Андрей осторожно снял с плеча
Кошка презрительно фыркнула и улеглась на пороге. Мол, моя территория, нечего всяким арахноподобным сюда соваться.
— Со мной пойдешь? — Этот вопрос, ставший за месяц ритуальным, как всегда остался без ответа.
Сверкнули желтыми искрами глаза. Кошки гуляют сами по себе, тем более скоро Лили позовет к утренней миске молока, а купание в ледяной воде не стыкуется ни с завтраком, ни с кошачьей натурой. Умываться нужно языком и, не откладывая дело в долгий ящик, Мимив принялась за гигиенические процедуры. А ты иди, куда собрался, не мешай вылизываться.
— А еще некоторые мышей едят, — подхватив отрез плотного полотна, которое он использовал вместо полотенца, и перевязь с мечом, Андрей вышел из «апартаментов».
— М-ре, муар-р, — громко клацнули челюсти.
Мягко опустилась на место плетеная из тонких лиан циновка. Андрей машинально погладил рукой стену живого дома, скрипнули широкие толстые листья, составлявшие ее основу. Казалось, что временное жилище не хочет отпускать от себя постояльца.
Между причудливо переплетающихся корней меллорна показался Атраэль, в поселении встают рано, не приветствуют местные жители лености.
— Легких троп, — поприветствовал он Андрея.
— Прямых дорог, — ответил тот.
— Андрэ, постой. — Эльф поставил у ног небольшой короб, по тому, как натянулись лямки последнего, весил он немало. — Я тут, — смутился он, — тебе браслеты и пояс смастерил.
— Спасибо, Атр! — обрадовался подарку Андрей. — Можно?
— Можно, — теплая улыбка в ответ. — Давай помогу.
Атраэль извлек из короба наплечники, несколько широких ножных и ручных матерчатых браслетов на кожаной подложке с вшитыми в ткань свинцовыми пластинками.
— Подвигай руками, хорошо. Теперь попрыгай. Не трет? — закрепив железо, спросил эльф. — Не торопись, давай примерим пояс.
Так-то лучше. Теперь можно тренироваться в привычной обстановке. Браслеты и пояс — это то, чего ему не хватало последнее время. Занимаясь у полуорка, он все время надевал на руки и ноги дополнительный груз, и без него, идя заниматься на берег озера, ощущал себя ящерицей без хвоста. Сила привычки, однако.
«Берг, светлого тебе посмертия, учитель».
— Что-то случилось? — заметив набежавшее на лицо Андрея облачко дум, спросил Атраэль.
— Нет, все в порядке. Спасибо еще раз. Побегу я, «листья», поди, давно собрались.
— Я короб в твой тив поставлю, — крикнул эльф в сторону удаляющейся спины.
— Хорошо.
Андрей бежал легким упругим шагом в сторону широкого лесного озера, в которое впадала памятная по схватке с риксами речка. Вот тропка, стелющаяся в сторону горы, он увеличил темп. Сейчас будет порубежный завал и развилка, у которой его, несущего на горбу отравленного иглами риксов эльфа, встретили деревенские патрульные. Стражи спешили на помощь попавшему в беду сородичу, активировавшему аварийный магический маяк. Нельзя сказать, что встреча сторон была дружественной, если бы не Лили, быть бы ему нашпигованным стрелами или лишенным буйной и тупой головушки. Неизвестно, стали бы воинственные ушастики потом разбираться: кто, куда, зачем? Мертвецы обычно стойко хранят свои тайны. Вполне возможно, что для получения ответов от деревянного «дикобраза» пригласили бы ближайшего некроманта. Правильная в принципе позиция. Ничейные (про кошколюдок-миур все почему-то предпочитают
Межграничье, фронтир, громадная территория на склонах великой горы Лидар, место, куда отправляются веселить задницу разные искатели приключений и другие, больные на всю голову, индивиды.
Зачастую прогулки весельчаков заканчивались в желудках хищных, постоянно голодных тварей. Частенько их жизни обрывались другими приключенцами или местными жителями, которые почему-то отрицательно относились к разного рода «гостям». Чью-то голову сносили мечи миур, априори считавших эти земли своими, но терпевших редкие поселения эльфов и людей. Поселенцы так же считали, что близлежащие леса и поля вокруг поселков принадлежат им, но держали личное мнение при себе, зачем понапрасну злить воинственных соседей? Драконы Поднебесной империи и княжества Орой предпочитали оставить все как есть, потому что вторым был выгоден буфер с северным соседом, а первые когда-то больно получили по носу от магов Великой Матери, правительницы хвостатого народа. С тех пор правительницы миур всегда держали нос по ветру, улавливая малейшие политические колебания. Империя от столетия к столетию становилась сильнее, а ее повелитель никогда не страдал короткой памятью. Кто знает, когда он решит наказать обидчиков? Понимая, что когда-нибудь вольное житье может закончиться, миуры не трогали меллорновые рощи эльфов и приграничные деревни людей, создававших своеобразную подушку между ними и грозными соседями и бывшими, по сути дела, первым рубежом обороны от наземных нападений. Старшие лесных эльфов, прекрасно сознавая сложившееся положение и свой статус-кво, исполняли роль пограничной стражи, встречая стрелами и мечами незваных гостей. Такое поведение хозяев меллорновых чащоб было оправдано самой жизнью. Так повелось, что с добрыми намерениями последнюю тройку тысяч лет в ничейные земли приходили только жрецы Многоликой, остальные надеялись на богатый хабар.
Интересная картинка вырисовывается, деревенский старшина Эваэль, рассказывая спасителю сына и внучки об окружающих реалиях, заставил того сильно задуматься. Не все радужно, выходит, на родине драконов. Ежедневные вечерние беседы старшины и «доброго гостя» стали отрадой для обеих сторон. Эваэль, на первый взгляд производивший впечатление деревенского «валенка», был чрезвычайно умной и эрудированной личностью, сквозь напускную простоту которой часто проступали аристократичные черты и прекрасное образование, полученное в далеком прошлом. Дед и внучка обучали Андрея «общему» — общепринятому языку общения на Нелите. Старшина мог бы обмануть своим видом пришельца, если бы не их первая встреча, на которой эльф показал истинное лицо.
У старика было множество вопросов к шкасу, спасшему его сына, он не верил, что сбежавший из дугария человек страдает избирательной потерей памяти. Как можно было забыть все, но сохранить знания «высокого» — языка драконов, известного Андрею как малая эдда? К тому же «высокий» у него старой, архаичной формы, на котором говорят в высших кругах общества драконов. Или имя? Странное имя для человека, на лигу отдает драконом. Не менее интересно было бы узнать о матери шкаса, научившей его распознаванию целебных трав, кто она, из какого роду-племени? Тишина в ответ, пожимание плечами и непонимающие глаза. Смешно, будто Эваэль не увидел в его заплетенной височной косице намек на снежных эльфов? Только снежные pay плетут косы двойным колоском. Или боевые навыки? Простые люди не могут так двигаться, у них рвутся мышцы, а суставы не дают подобной гибкости. Был бы шкас магом, то его умения объяснялись бы магической природой, но деревенские кудесники проверили синеглазого и ничего в нем не нашли, но и тут есть вопросы. Человек постоянно закрыт коконом щитов разума, которые поддерживает бессознательно и, что совершенно невозможно для не мага, впитывает в себя ману, куда она только девается и на что тратится? Много вопросов — и почти нет ответов. Дугар никоим образом не повлиял на рассудок Керра-Андрэ, тот лишь искусно прячется за возможность скрыть свое прошлое. Можно сказать, что он стал для Эваэля крепким орешком, который так и хочется расколоть.