Три времени Сета
Шрифт:
Рыжий выкатил глаза да так и замер, пораженный таким предположением до глубины души. Слава Митре, ум его был достаточно живой для того, чтобы моментально перескочить с одной темы на другую, а потому возбуждение его тут же сменилось разочарованием: вторая версия Конана показалась ему более правдоподобной, нежели первая. Как же мог он так ошибиться в парнях Деба? Он-то считал их добряками и даже простил им то, что пришлось по их милости весь вечер и половину ночи проплавать на доске по вонючему Хорогу!
Теперь-то они точно опередят его и варвара — у них было время в запасе! О, негодяи! О, хитрые шемитские ублюдки!.. Горькие думы
Склонный к быстрой перемене чувств, Висканьо вдруг впал в прострацию, и лишь мысль его еще моталась где-то около пастушки и двух воров, но уже не яростно, а с тихой грустью. В одно мгновение превратившись из будущего богача и счастливчика в нищего бродягу, талисман решил все же и на сей раз смириться со злой судьбой. Пробормотав проклятие, адресованное Нергалу и детям его Гане и Мисаилу, он понурил голову и поплелся за Конаном, который был вполне доволен тем, что нашел такой простой способ отвлечь рыжего от бредовых идей.
— Хей, рыжая вошь! А не спуститься ли нам к реке? Я хочу рыбы!
Висканьо покорно кивнул и вслед за варваром спрыгнул с холма вниз, к Хороту.
Глава четвертая
На сей раз путешественники не стали зря тратить время и разводить костер — они съели рыбу сырой, причем Висканьо, кажется, этого даже не заметил. Уставившись прямо перед собой, он жевал так вяло, словно заболел вендийской лихорадкой, отнимающей у человека не столько силу, сколько разум. Конан же был бодр и, как обычно, голоден. Перемалывая крепкими зубами жесткое мясо, он думал о том, почему бы Гане и Мисаилу действительно не возжелать прикарманить пастушку с овцами? Вроде бы мысль сия была не лишена основания…
Отшвырнув недоеденную рыбину, киммериец рывком поднялся.
— Вставай!
Виви за последнее время так привык слышать это слово, что, сейчас даже не вникнув в его смысл, послушно встал. Челюсть его отвисла как у умалишенного, зеленые, обычно такие живые глаза бессмысленно вперились в воды Хорота. Каждый переживает крушение надежды по-своему. Один топит печаль в вине или пиве — в зависимости от достатка, другой находит выход в изобретении новой мечты, третий приходит к достойному решению вернуться на путь, изначально предназначенный для него богами, то есть на тот, который ему под силу пройти. Злосчастный талисман оказался устроен таким образом, что вообще не питал никаких надежд, а раз только позволив себе подобную вольность, тут же потерял под ногами твердую землю. Ныне, стоя на жидком, вот-вот готовом растечься облаке, он инстинктивно хватался за варвара, который один только и был с ним рядом и, конечно, только один и мог ему помочь.
Поэтому наверное, когда Конан двинулся снова вперед, он пошел за ним, пытаясь сфокусировать туманный свой взгляд на его широкой спине. Сие занятие уже подействовало на Виви благотворно. То ли широкая спина обладала способностью прояснять мысли, то ли просто рыжий наконец очнулся, но ему стало вдруг несравнимо легче. В глазах забрезжило нечто похожее
Семеня за киммерийцем вдоль Хорога, он с удовольствием восстанавливал свое прежнее состояние путем глумления над Ганой и Мисаилом и клятвенного заверения себя самого в непременном отнятии у братьев пастушки и овец. Впрочем, постепенно приходя в чувство, рыжий начал сомневаться в том, что парни уже завладели сим драгоценным изделием стигийского мастера. Чем они лучше Деба Абдарраха? Умнее они его, что ли? Если сам Красивый Зюк, не рассчитывая на собственный богатый опыт и благосклонность покровителя воров Бела, решил призвать на помощь талисман, то что говорить о двух не ворах — воришках! Неужели они сумеют сами отыскать владельца пастушки, а потом и придурка, стянувшего овец? Ха! Рассуждение это показалось Виви таким здравым, что он даже повторил вслух свое «Ха!», чем несказанно удивил и раздражил угрюмо шагавшего впереди Конана.
Далее мысль рыжего заработала еще активнее. План изъятия пастушки и овец вырисовывался все четче, соответственно с этим и настроение талисмана становилось все лучше.
— Конан, подожди!
Возбужденный голос Висканьо остановил киммерийца, но не заставил его обернуться. Уставший от неугомонного спутника, он уже подумывал о том, чтобы снова заткнуть ему чем-нибудь рот. Кстати, а не потому ли Гана и Мисаил тратили время на сооружение кляпа для рыжего? Может, и им порядком надоела его бесконечная болтовня?
— А не переправиться ли нам через Хорот сейчас? Посмотри, Конан, сколько мы прошли, а только здесь река довольно узка! Может, попробуем?
— Подождем лодку, — мрачно буркнул киммериец, которому вовсе не улыбалось переплывать грязный Хорот с рыжим талисманом на спине — он ведь выяснил уже, что тот не умеет плавать.
— Второй день идем, а лодок я что-то не заметил, — язвительно проворчал совсем оправившийся Висканьо. — Так до самого моря Запада можно дойти пешком.
Конан не ответил. Он и сам давно высматривал на реке хоть какое-нибудь суденышко, но Хорот словно вымер. Можно, конечно, самим сделать небольшой плот и переправиться на другой берег на нем, но и на это нужно время, а время киммериец ценил наравне с оружием — нельзя его терять. Только Митра знает, что там, впереди… Одно упущенное зря мгновение может изменить судьбу человека, а может и стоить ему жизни.
— Ладно, — решил он. — Нергал с тобой, поплывем здесь.
Он быстро разоблачился, сунул одежду в мешок; потом связал за ушки сапоги и вместе с мешком и мечом всучил их Висканьо, который снял только рваные штаны свои, обнажив тонкие длинные ноги. К реке рыжий спустился за Конаном с опаской, ибо подозревал, что ему придется плыть самостоятельно, а сие было невозможно. Брезгливо тронув воду большим пальцем ноги, Виви с гримасой отскочил назад, наткнувшись при этом на киммерийца, который с усмешкой взирал на него.
— Ты ведь не бросишь меня, Конан? — робко пробормотал рыжий, заглядывая в холодные синие глаза. — Я не смогу сам… Я утону…
— Невелика потеря, — хмыкнул варвар, заходя в воду.
— Конан! — в ужасе возопил Висканьо, простирая руки к безжалостному киммерийцу. — А как же я? Ты забыл, что я талисман? Не оставляй меня! Я пропаду без тебя, Конан!
Конан и не собирался бросать рыжего на произвол судьбы, но тот орал без остановки, и перекрикивать его не было нужды. В конце концов, должен же он когда-нибудь заткнуться.