Три встречи в Париже
Шрифт:
Наконец настало воскресенье. Наш последний день в Париже. И последний день недели, в течение которой мои мысли постоянно занимал Жан-Батист.
Начиная с понедельника мы переписывались ежедневно. Иногда даже несколько раз в день: я могла выйти на связь перед занятием, на перемене, после занятия и еще потом, если удавалось зайти в интернет-кафе.
Последнее время идея связать свою жизнь с французом уже не казалась мне такой привлекательной, как раньше. Я бы даже сказала, что эта идея полностью ушла в прошлое… если б не познакомилась с Жан-Батистом. Удивительно, насколько хорошо мы понимали друг друга! Он разделял мои взгляды на многие вещи, любил те же фильмы и те же книги, что нравились мне… Конечно, мы
11
Знаки над или под буквами, часто встречающиеся во французском языке и влияющие на звучание слова или даже его смысл.
Мы переписывались о разном, но одна тема поднималась практически в каждом письме — фотография. Мою Жан-Батист давно видел, а вот свою предоставить отказывался. Он то игнорировал мои просьбы, то отнекивался под разными предлогами, то обещал прислать позже. В конце концов я заподозрила, что общаюсь либо с девчонкой, либо с уродом, либо с каким-нибудь марсианином. В субботу, зайдя в интернет-кафе, я прямо высказала Жан-Батисту свои опасения. А в воскресенье, когда снова оказалась в Сети, с радостью и волнением увидела на его письме значок скрепки — заветный файл.
Я так и не поняла, почему Жан-Батист так долго отказывался показать мне свое лицо. Лицо это было приятным и симпатичным: карие глаза, каштановые, немного вьющиеся волосы, родинка между губами и подбородком. На вид моему другу было не шестнадцать, как он сказал, а все восемнадцать, а то и двадцать. Впрочем, это мне понравилось — кто же откажется от взрослого парня! Не выдержав, я погладила нарисованное на мониторе лицо. В этот момент за спиной раздался голос Карины:
— А, вот ты где! Мы уже обыскались! Давай-ка, вставай! Скоро вылет, а мне надо, чтобы кто-нибудь помог нести сумки.
— Иду, — буркнула я, выходя из почтового ящика, чтобы какой-нибудь посетитель этого пункта доступа в аэропорту не надумал воспользоваться моей учетной записью.
— Надеюсь, что ты сильная. Мои покупки очень много весят… Ну, быстрее! Вечно ждать кого-то надо!
Глава 10
Снова дома
Пару дней спустя после моего возвращения мы с Настей снова сидели в нашем любимом фастфуде. Я вонзила зубы в пухлый сэндвич и застонала от удовольствия.
— Отъедаюсь, — пояснила я подруге, заметив ее удивленный взгляд.
— Неужели хозяйка и правда так плохо кормила вас?
— Да вообще! Не кормежка, а одна только ее видимость! Сначала было более-менее, а потом запасы
— Без молока, что ль?
— Ага! Доминик нам показала в первый день, где молоко стоит. Но оно же не бесконечное. Там коробки три было — ну что это такое на четверых? В конце второй недели она наконец увидела, что молоко кончилось, и удивленно так говорит: «Вы что, его пьете, что ли?» Оказывается, его надо было только для цвета в чай добавлять! Представляешь, какая жадность?! А мы потом зашли в ближайший магазин, так там это молоко стоит пятьдесят копеек… в смысле, евроцентов. Самое дешевое из всех.
— Хм… — сказала Настя. На ее лице читалось недоверие. — Так что же, поездка не удалась?
— Знаешь, когда я писала тебе второе письмо, то так и считала. Но потом… Мне кажется, я увидела настоящий Париж. Не тот рекламный, о котором я мечтала, а живой. Париж не гламурный и не шикарный. За всем этим, наверно, на Рублевку надо ехать. А Париж знаешь какой? Он уютный. Он для людей…
— В смысле — для людей?
— Ну вот Москва — она город для денег. Петербург — для фасада, для вида, для красоты. Еще у нас много городов для заводов, для производства. А Париж, он очень человечный. Для людей. Для пешеходов. Нету там «ничейного пространства», нету «улицы», холодной и опасной, куда надо собираться специально. Там все обжито. Там все… с душой, что ли!
— А у нас — без души?
— Где с душой, а где и без. Вот бывают дома и дома — хоть дворцы, хоть коробки, без разницы. Они просто есть, они ни о чем не расскажут, и ты их не замечаешь. А бывают дома, которые что-то видели, что-то знают. Они могут сразу и не открыть своих тайн. Но по одной их… физиономии, что ли?.. понятно, что им есть о чем поведать. Так вот, в Париже все дома — такие.
— Мистика какая-то, — поморщилась подруга. — Ты что, мракобесием увлеклась?
— Да ничем не увлеклась я! Просто говорю про то, что чувствую! Вот поедешь в Париж и поймешь.
— Поеду или нет — кто его знает… — вздохнула Настя. — А в одежде от-кутюр вообще не ходят?
— Нет, не ходят.
— А магазины шикарные? Ты в них была?
Похоже, Настя упорно не желала слушать про тот город, который я видела. Ее по-прежнему интересовал Париж рекламный, легендарный, растиражированный… Тот Париж, который не во Франции, а в умах наших сограждан.
— Ну зачем мне шикарные магазины? Я же не олигарх. Какой смысл рассматривать товар, который я все равно не смогу купить? Но если уж так нравится травить душу — велкам в Столешников переулок! Зачем тратить время в Париже на то, что в Москве на каждом углу?!
Подруга хмыкнула. Похоже, я ее не очень убедила.
— А рестораны? Вы ходили по ресторанам? Ели устриц, улиток?
— Да, нашли в одном месте. Фигня. На вкус они точно такие же, как и на вид.
— А круассаны?
— Всегда без начинки и дорогущие. Те, что в нашей булочной, дешевле и вкуснее.
— А сыры?
— Они вкусные, но вонючие — просто ужас!
— А парни?
Я вздохнула.
— Ты разочаровалась во французских парнях! — поняла подруга. — Потому тебе теперь и кажется, что Париж отстойный.
— Я вовсе не говорила, что он отстойный! Я как раз убеждаю тебя в обратном!
— Ну-ну, оно и видно! Там дорого, там невкусно, там не устраивает… Тебе небось и Эйфелева башня не понравилась?
— Понравилась. Но только она — не главное. В Париже есть куча других мест не хуже ее. А то и лучше. Особенно всякие тихие местечки, где нет туристов…
— По-твоему, туристы ходят там, где плохо, а того, где хорошо, избегают?
— Ну, не то чтобы прямо так, но, понимаешь…
— Лиза, ты просто переутомилась! — торжественно объявила подруга мне свой «диагноз». — У тебя нелюдимость и ипохондрия на почве любовной неудачи!