Три высокие женщины

Олби Эдвард

А. (к В. ) Мне придется поговорить о тебе с Гарри.

Б. Гарри умер. Гарри нет уже много лет.

А. (все более погружаясь в воспоминания) Знаю. Как и всех. У меня уже нет друзей, большинство из них умерло, а кто не умер — помирает, те, кто не помирает— пропали куда-то, во всяком случае, мы уже не видимся.

Б. (утешая) Ну, какая разница. Ты все равно уже никого из них не любишь.

А. (с

готовностью соглашаясь) Да, это правда. Но предполагалось-то, что буду любить, что они будут рядом. Ведь был уговор. Ты выбираешь друзей, тратишь на них время, силы, какая потом разница, если ты их уже не любишь — кто любит вечно — время-то ушло? Разве они имеют право?

В. Умирать?

А. Что?

В. Какое они имеют право умирать?

А. Нет. Изменять.

В. Ты имеешь ввиду -изменяться?

Б. (деликатно) Оставь это.

А. Нет. Права не имеют! Ты надеешься на них. А они предают. Бредли! Френсис! Они умирают. Они уходят. И семьи уже нет. Все умерли. Никого не осталось. Даже Сью!

Б. А что с ней было?

А. (враждебно) Она спилась. А была покруче меня, да нет, просто проворней и моложе на два года.

В. (с улыбкой)… или пять или семь.

А. Что?

В. Ничего.

А. У нее было больше шансов. В детстве— всегда выше отметки и больше поклонников. Только потом-… она порастеряла все свои баллы в водоворотах и штормах.

В. (изучая свои ногти) Меня не укачивает на море.

Б. (сухо) Может, надо попробовать встряхнуться по-настоящему, а не киснуть в трясине?

А. Мы приехали в город вместе, сняли комнатку, и мама с папой приехали посмотреть приличная ли она. Там была уже мебель, но им не понравилась, поэтому, папа привез кое-что свое, из гаража. Он делал отличную мебель. Он был архитектор. Нас никогда не было дома — мы все время были в поисках работы— работы достойной молодых леди. Нас всегда кто-нибудь сопровождал. У нас был один размер, поэтому мы могли меняться одеждой, что было экономно. Нам выдавали кое-что на пропитание, но совсем не много. Мы жили по графику, поэтому наши мальчики — молодые люди, мужчины, которые гуляли с нами, а гуляли мы вволю, не могли понять, что у нас одна одежда на двоих.

Я все говорю понятно?

В. Да, понятно, вполне понятно.

Б. Ну же, проснись.

А. Нет, на мне это было в Плаце, ты что, забыла? Надень лучше бусы. Мы жили по расписанию. А ноги у нас были большие.

Пауза.

Б. Что?

В. Размер обуви у них был большой.

А. У нас были большие ноги. У меня и сейчас большая

нога…как мне кажется. Разве не так?

Б. Конечно, большая.

А. А впрочем, разве уже поймешь. Мы очень любили друг друга, по-моему. Всем делились, шутили и… Мама заставляла нас писать письма дважды в месяц, а позже звонить. Мы пробовали писать вместе — одно письмо на двоих — но она хотела, чтобы мы присылали два — по одному от каждой. Письма должны были быть богатые новостями и длинные, она отсылала их обратно с пометками, типа это не правда или не сокращай или твоя сестра уже писала об этом если ей что-то не нравилось. А орфография! Сью не могла писать грамотно. Она пила.

В. (недоверчиво) Ваша мама?

А. Что? Да, нет же, моя сестра!

Б. Естественно.

В. Уже тогда?

А. Когда?

В. Когда вы только приехали в город.

А. Да нет же. После. Тогда мы лишь выпивали по бокалу шампанского перед выходом и закусывали апельсинами. Он приносил мне апельсины, когда приходил. Или цветы — фрезии, в их сезон. Но ведь это мало! И он прекрасно понимает!

В. Кто? О ком это?

Б. Тише. Ее сын. Он дарил ей замечательные подарки.

А. Мы вместе гуляли, но не отбирали парней друг у друга. У нее был безупречный вкус. А мне нравились… бандиты.

В. О— о-о!

Б. (к В. забавляясь) А что тут такого?

А. Нам никогда не нравились одни и те же мальчики… мужики. Я думаю, она вообще не любила мужчин. В отношении секса уж это точно. Мы насильно выдали ее замуж, когда ей было уже под сорок. Еле нашли такого. Макаронника. Она не хотела.

В. Просто невероятно.

Б. (резко) Почему нет? Макаронник, черножопый, жид. Это у нее в крови. Такой взгляд на мир.

В. Такой же, как у ее строгих, но справедливых родителей.

Б. Пожимает плечами.

А. (она услышана) Я дружила с евреями, ирландцами, у меня были друзья из Южной Африки, все было. Пуэрториканцев и подобных не было, но Венесуэльцы, Кубинцы. О, мы пропадали в Гаване.

В. (к Б.) Просто с другой планеты, так?

Б. Хм— м.

А. Цветных у меня не было. В Пайнхерте была цветная прислуга, конечно. Мы останавливались там, когда приезжали. Они хорошо знали город, были деликатны, воспитаны, не то, что эти черножопые, вполне цивилизованные.

В. (в ужасе) О, Боже!

А. Он запрещал мне говорить это. Сказал даже, что не станет навещать, если я буду говорить так. Что его так заело?