Три желания
Шрифт:
– Хорошо.
– Ты, кстати, выглядишь сногсшибательно, – сказала Лин, возвращаясь к листьям салата; Мэдди снова принялась лупить по ксилофону. – Беременность тебе очень идет.
Кэт широко улыбнулась:
– Крутая и сногсшибательная… Крутая и сногсшибательная…
– Да-да! Иди. Мэдди, да перестань же ты наконец!
Кэт стукнула в дверь комнаты Кары и вошла в темноту, где пахло духами и табаком. На полу в беспорядке валялась одежда. Когда Кэт была подростком, ее комната была точно такой же. Вернее сказать, такой она была четыре месяца в году,
Лопатки Кары сердито дернулись, и она обернулась к ней лицом с размазанными по нему пятнами туши.
– А, это ты… – произнесла она, сняла наушники и повесила их на шею.
– Ага, – ответила Кэт. – С Рождеством тебя. Что стряслось?
– Ничего.
– А почему вид тогда, как у самоубийцы? Плохие подарки?
– Ты не поймешь.
– Скорее всего, нет. Но ты можешь мне все рассказать и проверить.
Кара театрально вздохнула:
– Ну ладно. Сегодня утром мама приносит мне вот эти шорты – подарок, типа, на Рождество – и начинает талдычить: «Примерь, примерь!» Я не хотела их примерять у всех на глазах, но она не унималась, так что мне все-таки пришлось их напялить да еще пройтись, как на модном показе, а тут еще бабуля: «Ах, как мило!» А потом, знаешь, что мама сказала прямо при всех?
У Кары задрожал голос. Кэт подумала: «Ну и сучка же эта Джорджина!»
– Что же она сказала?
– Что они мне совсем не идут! – Лицо у девочки сморщилось, и она спросила: – Вот ты веришь, что она такое сказала?
– Ммм… Полагаю…
– Она имела в виду, что у меня жирные некрасивые ноги!
– Я не думаю, что она именно это имела в виду.
– Тебе не понять. У тебя-то суперские ноги! – Кара зло ущипнула себя за ногу. – И не смей говорить, что у меня хорошие ноги! Если ты так говоришь – значит врешь. Я сама знаю, что они некрасивые, – на празднике в бассейне Мэтт Хейс показал на меня пальцем и заявил, что у меня не ноги, а жирные подставки, и все его дружки захмыкали в знак согласия!
Кэт подумала: «Неудивительно, что подростки стреляют друг в друга». Она и сама бы с великим удовольствием дала очередью по Мэтту и его прыщавым дружкам.
– Только не говори мне, что журналы навязывают женщинам отвращение к своему телу, что это феминизм и все в таком духе. Я и сама знаю! Ну и что из этого?
Кэт не нашлась, что ответить. Кара снова рухнула на кровать лицом вниз, и несколько секунд обе молчали.
Кэт судорожно соображала, что бы сказать такого крутого. Наконец, запинаясь, она выдавила:
– Вот я, например… терпеть не могу свою грудь.
– Как это? – выдохнула Кара.
– В семействе Кеттл у всех была проблема с грудью. Слышала бы ты, как над нами издевались мальчишки! Им, наверное, казалось, что они прямо блещут остроумием!
– И даже над Лин? А она обижалась?
– Ну конечно! Один мальчишка сказал ей, что у нее не грудь, а два прыщика. Она тогда целую неделю
– Правда? Нет, правда? – Кара снова села на кровати. – Не могу представить, как это – Лин плакала целую неделю…
– Ну, у тебя-то по этой части все в порядке.
– Перестань! – Кара натянула майку на колени. – Мальчишек грудь совсем не волнует.
Кэт встала:
– Не волнует? Ха! Как же! Да будет тебе известно, что мальчишки только о груди и думают. Слушай, я у тебя здесь прямо задыхаюсь. Как там твои ноги – смогут спуститься по лестнице?
– Ну ладно, пойдем. Я, вообще-то, голодная как волк. Что тот мальчишка говорил? Два прыщика, что ли?
– Только при ней – молчок, хорошо?
Радостно возбужденная Кара ответила:
– Договорились. Об этом, наверное, очень больно вспоминать.
– Наверное.
По лестнице вверх плыли знакомые звуки «Олененка Рудольфа», и Кара брезгливо поморщилась.
– Фу-у-у… – выдохнула она и, перескакивая через ступеньки, завопила во все горло: – Папа! Не позорься! Выключи сейчас же!
Кэт пошла за ней, стараясь вспомнить, кого дразнили двумя прыщиками – ее или Лин. А впрочем… Когда Кэт исполнилось тридцать лет, она наконец примирилась со своим бюстом.
Джемма, бабушка и Фрэнк сидели вокруг кухонного стола Лин и, хрустя панцирями креветок, попивали шампанское. Волосы у всех были повязаны блестящей мишурой – это, конечно, была идея Джеммы.
– Шли бы вы на балкон, – время от времени повторяла Лин.
– Мы тебе помогаем, – отвечала Джемма.
– Ничего вы не помогаете. Надоедаете только.
Фрэнк встал и, обхватив Кэт за талию, закружил по комнате:
– А, вот и ты! Будущая мама! С Рождеством, мой ангел! Садись, подними ножки. Беременные так всегда делают. Надеюсь, Дэн об этом знает. Мне с ним надо кое о чем переговорить.
Он усадил ее на свой стул и, не слушая протестов, принялся задирать ей ноги, чтобы положить их на стол.
– Только не на еду! – предупредила бабушка.
В дверь позвонили.
– О, это, наверное, Чарли! – Джемма радостно кинула в рот очищенную креветку. – Он пришел, чтобы вы на него посмотрели.
– Да хватит вам жрать эти креветки! – не выдержала Лин.
– А что же еще с ними делать?
– А что, если мы этого Чарли попросим посмотреть, что с кондиционером? – предложила бабушка, обмахиваясь салфеткой.
– Он слесарь, бабуля.
– Значит, руки у него растут из нужного места. В нашей семье таких как раз не хватает. Ни одного рукастого нет!
– Джемма! – В кухню вошла Максин, а вслед за ней – мужчина и женщина. – Кажется, это твой знакомый.
– Народ, это Чарли! – Джемма бравурно взмахнула бокалом шампанского, вскочила на ноги и одной рукой обняла его за плечи.
Это был крепкий мужчина с широкой грудью, одного роста с Джеммой. Кэт подумала, что для такого роста он, безусловно, привлекателен. Здороваясь с ним за руку, она даже придвинулась поближе, чтобы рассмотреть знаменитые ресницы. Ей они показались ничем не примечательными.