Три желания
Шрифт:
– Эту концепцию мы согласовали уже месяц назад, – спокойно сказала она. – Вам тогда она очень понравилась, Роб.
– Послушайте, мне не очень приятно говорить об этом, но ведь и я могу ошибаться! Кэт, нам нужно все обсуждать открыто. Не показывать друг на друга пальцем. Не интриговать. Просто честно высказывать свое мнение.
Кэт подавила смешок.
– Что ж, хорошо, – сказала она. – Давайте вернемся к креативной подоплеке всей кампании. Мы хотели создать что-то сильное, способное рушить стереотипы. У нас получилось. Мы хотели привлечь
Роб поднял руки вверх ладонями, как будто взвешивал что-то невидимое.
– Мастурбация и «Холлингдейл чоколейтс»… Кого-нибудь беспокоит, как это соотносится с ценностями нашего бренда, с его наследием? Грэм?
Роб развернулся в кресле и посмотрел прямо на управляющего директора. Грэм устало вздохнул и еще сильнее вонзил зубы в карандаш. Он был странным человеком. Например, когда он слушал подчиненных, то опускал веки, точно черепаха, и это могло сбить с толку. Чем дольше подчиненный говорил, тем сильнее казалось, что он крепко, беспробудно спит.
Роб смотрел на него несколько бесконечных секунд, а затем снова повернулся к Кэт:
– Видите ли… Я сомневаюсь, Кэт, что в этот раз вы попали в точку. Я знаю, что вы креативный гений. Но пожалуйста, прислушайтесь сейчас и к моим скромным идеям. Что, если она лежит в ванне и мечтает о любовнике? Можно было пририсовать такой кружок – ну, знаете, как в комиксах – и написать, о чем она мечтает.
– Похоже, народ, мы приходим к компромиссу! – воскликнул болван Дерек. – Придумаем ей любовника!
– Не хочет она любовника, – сказала Кэт.
У себя в блокноте она подчеркнула дату – 23 июля. В этот день ребенок должен был появиться на свет.
– Почему это? – вдруг встрепенулся Грэм. – Почему это она не хочет любовника?
Все с удивлением обернулись на него. Кэт молча наблюдала, как он задумчиво выставил вперед челюсть, а затем ей пришла в голову мысль: а может, Грэм Холлингдейл просто застенчив? Может, его эксцентричность – это вовсе не высокомерие, а всего лишь старомодная подростковая неуклюжесть, скрытая в лысеющем руководителе среднего звена и средних лет.
Она улыбнулась ему так, как улыбалась Джемма: открыто, светло и безмятежно.
– Может, любовник ей и понадобится, но смысл именно этой рекламы вот в чем: чтобы получить удовольствие в День святого Валентина, любовник не нужен. А нужна теплая ванна и шоколад «Холлингдейл». – Она взглянула на Роба. – И нет в этом никакой угрозы нашим ценностям.
Роб закатил глаза:
– И все же мне кажется…
– Пусть все останется так, как есть, – сказал Грэм. – Мне нравится.
– Великолепно, – сказала Кэт и захлопнула свой ноутбук. – Я вышлю вам свои материалы.
– Хорошо, – ответил Грэм и еще глубже опустился в свое кресло.
Роб ни на кого не смотрел. Золотой шариковой ручкой он рисовал в блокноте прямую линию из синих точек. Никаких откровений не случилось. Он остался все тем же мерзким недоумком, каким был всегда.
– Всех с Рождеством! –
И вместе с ребенком выплыла из комнаты.
В сочельник Энни, семейный психолог, надела на встречу огромные серьги в виде елок. Они мерцали то красным, то зеленым.
– Чудесные сережки, Энни, – заметил Дэн.
Они с Кэт сидели на зеленой виниловой кушетке, тесно прижавшись друг к другу, и Дэн держал жену за руку.
– Спасибо, Дэн. – Энни легко и весело тряхнула головой. – Знаете, что я хочу вам сказать? Вы сейчас гораздо радостнее, чем когда пришли в первый раз.
– У нас новость. – Дэн сжал руку Кэт еще сильнее.
– Я беременна, – закончила за него Кэт.
– Вот как! – воскликнула Энни и хлопнула в ладоши. – Поздравляю!
– Однако это вовсе не значит, что наши проблемы тут же разрешились сами собой, – заметила Кэт. Ей не хотелось, чтобы Энни получила сто двадцать долларов за час восторженных охов и ахов.
– Ну конечно! – Улыбка Эни погасла так же быстро, как огоньки у нее на сережках. – Но вы так долго ждали! Это прекрасная новость…
– Да. – Кэт подалась вперед и серьезно взглянула на Энни. – И я хочу решить все проблемы до того, как ребенок появится на свет. Мои родители развелись, и я ненавидела их за это. Я терпеть не могла то, как они отзывались друг о друге. Не хочу, чтобы и у моего ребенка был подобный опыт.
С этими словами она откинулась назад, дивясь собственному напору. Она даже не понимала, что чувствует, пока не высказала свои ощущения вслух. До сегодняшнего дня она утверждала прямо противоположное: мол, развод родителей ее, что называется, не колышет.
А теперь им нужно было привести в порядок свой брак до рождения малыша. Эту задачу нужно было вычеркнуть из списка в ближайшие девять месяцев: точно так же, как переделать кабинет в детскую или купить детское кресло.
Энни должна была знать, что делать в подобной ситуации. В конце концов, за это ей и платили.
– Я все еще ужасно сержусь на Дэна за то, что он сделал, – продолжила Кэт. – Иногда просто смотреть на него не могу. Бывает, меня прямо тошнит, когда я на него смотрю.
– Это у тебя не утренняя тошнота? – осведомился Дэн. – А то уж как-то немного перебор…
Кэт и Энни не обратили на него никакого внимания.
– Разумеется, – продолжала Кэт, – я хотела бы избавиться от этих ощущений до рождения ребенка.
Она выжидательно посмотрела на Энни. Дэн прокашлялся.
Психолог жестом деловой женщины открыла свою коричнево-желтую папку.
– Что ж, все это очень конструктивно, очень позитивно. Начнем, пожалуй…
– Да, начнем.
Кэт крепче сжала руку Дэна, но ни разу на него не взглянула.
Накануне Рождества Кэт предложила посидеть с Мэдди, пока Лин и Максин ездят на рыбный рынок. Когда она приехала, то увидела, что обе они ходят по дому чуть ли не на цыпочках.