Три жизни Тани
Шрифт:
– Не знаю, - растеряно пожала плечами Таня и раздражённо прибавила: - А твой Лассер говорит, что это решение я должна принять исключительно самостоятельно! Что у меня нет проблем, которые требовали бы его участия в их решении!
Гордеон нежно успокаивающе поцеловал её и предупредил:
– Сюда идут люди.
– Пусть, мы же ничем не отличаемся от других посетителей кладбища, - отозвалась Таня, решившись, наконец, поставить букет белых лилий в кувшин с водой на гранитном постаменте.
Видно было, что памятник установили
– Люди свернули в этот проход и испытывают удивление при виде нас, - доложил Гордеон. Таня отвлеклась от рассматривания своего прежнего лица на памятнике и обернулась.
– Ой!
– вырвалось у неё. Вот она и встретилась с родными!
– Успокойся, - прошептал Гордеон, крепче сжимая её плечи.
– Мы ничем не отличаемся от других посетителей, ты сама сказала это.
Таня жадно всматривалась в приближающихся родителей. Мама заметно пополнела и округлилась - ожидалось прибавление в семействе, папа настоял на своём. Волосы отца сильно поседели, мамины были перекрашены в каштановый цвет вместо привычного блонда, но в целом родители хорошо выглядели в свои сорок лет. Рядом с ними нескладно вышагивал молодой парень, раскачиваясь на ходу и сильно размахивая руками: это был Никита.
«Научился ходить на протезах, - порадовалась Таня.
– Обошёлся без помощи со стороны, без магов и прочих чудес. Молодчина! Горжусь, что у меня был такой друг».
– Добрый день, - поздоровались родители, поравнявшись с оградкой могилы.
– Добрый, - хрипло ответила Таня и закашлялась, пока Гордеон любезно здоровался с её папой и мамой.
Принесённые ею свежие цветы заметили, мама тепло улыбнулась и сказала:
– Спасибо. Вы, наверное, в танцевальный кружок вместе с моей дочерью ходили? Мне казалось, что я знаю всех её подруг, но вас почему-то не помню.
– Я... я действительно танцую, - выдавила Таня.
– Тогда будем знакомы: я - Валентина, это мой муж Костя, а это Никита. Вас как зовут?
Она не подготовилась к этому вопросу!!! Как зовут?! Но... но... Беспомощно оглянувшись на Гордеона, она дрожащим голосом произнесла:
– Таня.
Повисло недолгое молчание. Отец откашлялся и выдавил улыбку. Мать застыла на месте, недоумённо сведя брови и всматриваясь в Танино лицо.
– Надо же, какое совпадение, - наигранно весело сказал отец.
– Но среди подопечных Лидии Яковлевны не было других девушек с именем, как у нашей дочери, - уверенно сказала мать.
– Танечка постоянно показывала мне списки выезжающих на соревнования и рассказывала о других парах - больше Тань не было, я точно помню.
– Валя, с момента последних соревнований прошло три
– Я медсестра, у меня профессиональная память на лица и имена - я всех пациентов отделения помню по фамилии, имени, отчеству долгое время после их выписки!
– Валечка, не задерживай людей, - твёрдо остановил речи матери отец, потянув её в сторону, освобождая проход за ограду.
Таня пошла прочь от родителей, ощущая спиной пристальный взгляд матери.
– Уверена?
– кратко спросил Гордеон.
– Мама беременна, ей нельзя волноваться! Ни к чему это всё...
– Постойте!
– раздался за спиной Тани окрик.
К ней спешила мать, отмахиваясь от пытающегося остановить её отца. Запыхавшись, мать встала перед Таней, заглянула в глаза, спросила с надеждой:
– Вы ещё придёте?
– Д– да.
– Заходите к нам в гости! Мы живём на Сиреневом бульваре, дом 5, квартира 17.
– Я знаю, - вырвалось у Тани.
Мать помолчала. Кивнула. Сказала:
– Буду ждать.
И пошла обратно, то и дело оглядываясь на застывшую Таню.
– Я, конечно, не психолог, но посоветую: отпусти ситуацию, пусть она разрешится сама собой, - произнёс над ухом Гордеон.
– Я смогу видеть маму с папой и братика... или сестричку, когда она родится.
– Сможешь. Поехали домой?
– Ты хотел сказать - полетели? Корабли ведь летают в космосе, а не ездят?
– Космические корабли бороздят пространство, - поправил Гордеон, обхватывая плечи Тани, - а дома горит камин и нас ждёт на столе фирменный пирог моей мамы.
Глава 52, об очевидном.
Ежегодная церемония награждения лучших служителей закона была исключительно торжественной, исключительно великолепной, исключительно многолюдной. Несмотря на высокопарные речи, звучащие с трибуны, в зале царила атмосфера праздника и непринуждённого веселья. Возможно потому, что здесь не было случайных гостей: только коллеги, курсанты академии и самые близкие люди чествуемых служителей порядка. Массы народы плавно перемещались по залу, негромко здороваясь, переговариваясь и дружно рукоплеща каждому новому награждённому.
Таня замерла на месте, любуясь поднимающимся на сцену любимым оборотнем: парадный мундир невероятно шёл ему, подчёркивая мощь поджарого тела, яркость звериных глаз, блеск тёмных волос. Смотря на чёткую поступь своего мужчины, она с улыбкой вспоминала, как искала его вечерний костюм, в котором следовало явиться на неофициальную часть праздника после награждения:
– У тебя нет ни одного вечернего костюма! Только форменная и повседневная одежда!
– постановила Таня, потратив утром час на то, чтобы перерыть единственный бельевой шкаф в доме.