Три жизни
Шрифт:
Через одного из друзей доктора Анна узнала о мисс Матильде. Анна долго мучилась сомнениями, стоит ли ей работать у мисс Матильды. Ей больше не хотелось работать у женщин. У мисс Мэри ей нравилось, и даже очень, но она сомневалась, что другую такую женщину будет легко найти.
Большинство женщин постоянно суют нос в чужие дела.
Анне рассказывали, что мисс Матильда — женщина крупная, может быть, не настолько, как мисс Мэри, но все же достаточно крупная, а доброй Анне такие женщины нравились больше прочих. Она терпеть не могла женщин маленьких, худых, активных, которые интересуются всем на свете и которым до всего есть дело.
Анна никак не могла решить, что же ей теперь делать, так, чтобы
Миссис Лентман была обеими руками за то, чтобы устроиться к мисс Матильде. Она была уверена, что Анне там очень понравится. Анна в этом уверена не была.
— Ну, ладно, Анна, — сказала ей миссис Лентман, — вот, что мы с тобой сделаем. Я тебя свожу к той женщине, которая предсказывает судьбу; может быть, она скажет нам что-нибудь такое, из чего будет понятно, как лучше действовать дальше.
Ходить к женщинам, которые предсказывают судьбу, очень нехорошо. Анна придерживалась строгой южно-немецкой католической веры, и немецкие священники в церкви всегда говорили, что так делать нельзя ни в коем случае. Но что еще оставалось делать нашей доброй Анне? Она так волновалась и не знала, что и думать, и переживала, что жизнь у нее вся пошла насмарку, хотя она так старалась и делала вроде бы все как надо.
— Хорошо, миссис Лентман, — сказала Анна, — давайте мы с вами туда сходим.
Женщина, которая предсказывала судьбу, была медиум. У нее был дом в центральной части города. Миссис Лентман и добрая Анна пошли к ней.
Медиум сама открыла им дверь. Она была рыхлая, неряшливо одетая женщина, и вся как будто пылью покрытая, но манера у нее была очень располагающая к себе и вызывала доверие, и видно, что человек умный, вот только волосы у нее были уж очень засаленные.
Женщина провела их в дом.
Как это вообще принято в маленьких домах на Юге, за парадной дверью у нее сразу начиналась гостиная. В гостиной на полулежал очень толстый ковер, весь в цветах. Комната была битком набита всякими давно не чищенными салфетками и ковриками, и все ручной работы. Они висели на стенах, лежали на сиденьях и на спинках кресел, на столах и маленьких таких этажерочках, которые очень нравятся людям из бедных семей. И повсюду были расставлены хрупкие бьющиеся предметы. Многие из них уже были разбиты, а в комнате было душно и пыльно.
Ни один медиум не станет работать у себя в гостиной. В транс такие женщины всегда впадают у себя в столовой.
Во всех домах такого рода столовая зимой превращается просто в жилую комнату. В центре всегда стоит круглый стол, покрытый узорчатой накидкой из шерстяной ткани, которая сплошь усыпана жирными пятнами, потому что надо бы, конечно, перед обедом ее всякий раз снимать и класть вместо нее войлочную подложку, но доставать подложку из шкафа обычно бывает лень, и проще просто накинуть сверху скатерть. На стульях надеты чехлы, а сами стулья потемневшие, побитые и грязные. На ковер тоже лучше не смотреть, потому что со стола падают крошки, с подошв — кусочки грязи, и все это растаптывается и размазывается, и покрывается многолетним слоем пыли. Обои на стенах были когда-то темно-зелеными и с рисунком, но закоптились до ровного грязно-серого цвета, а в доме царит всепоглощающий запах супа, который варят из лука и жирных кусков мяса.
Поняв, чего от нее хотят миссис Лентман и наша Анна, медиум провела их в столовую. Они все втроем уселись за стол, после чего медиум впала в транс.
Сперва медиум закрыла глаза, а потом они открылись сами, огромные и безжизненные. Она много раз с шумом втянула в себя воздух, несколько раз поперхнулась и сглотнула, с видимым усилием. Время о времени она как будто отмахивалась от кого-то
— Я вижу — вижу — не толпитесь вокруг меня, — я вижу — вижу — слишком много форм — не толпитесь вокруг меня — я вижу — вижу — вы о чем-то думаете — вы не знаете, хотите вы этого или нет. Я вижу — вижу — не толпитесь вокруг меня — я вижу — вижу — вы не уверены — я вижу — вижу — дом с деревьями вокруг него — темно — вечер — я вижу — вижу — вы заходите в дом — я вижу — вижу, как вы выходите — все будет в порядке — вы пойдете туда и все у вас получится — сделайте то, в чем вы не уверены — все обернется к лучшему — это самый лучший вариант, и сейчас вы должны поступить именно так.
Она остановилась, несколько раз глубоко сглотнула, глаза у нее приняли свой нормальный размер, потом она еще раз с видимым усилием что-то проглотила и опять превратилась в прежнюю женщину, вкрадчивую и неряшливую.
— Дух сказал вам то, что вы хотели от него услышать? — спросила женщина. Миссис Лентман сказала, да, то самое, что моя подруга очень хотела узнать. Анне в этом доме было очень не по себе, она боялась, что здесь нечисто, боялась своего доброго немецкого священника, в ней вызывали отвращение вся эта грязь и беспорядок, но довольна она была очень, потому что теперь точно знала, как ей следует поступить.
Анна заплатила женщине за работу, и они ушли.
— Ну, вот, Анна, а я что тебе говорила? Вот видишь, и дух говорит то же самое. Самое лучшее, что ты можешь сделать, это поступить к мисс Матильде, как я тебе и говорила. Сегодня же вечером пойдем с тобой, и я тебе покажу, где она живет. Ну, скажи, Анна, разве ты не рада, разве я не молодец, что взяла тебя с собой к этой женщине, и теперь ты знаешь, что тебе нужно делать?
В тот же вечер Анна и миссис Лентман отправились повидаться с мисс Матильдой. Мисс Матильда была в гостях у одной своей подруги, а та жила в доме, вокруг которого росли деревья. Самой мисс Матильды в доме тоже не оказалось, чтобы Анна могла с ней поговорить.
Если бы на дворе не стоял вечер, если бы не было темно, и если бы не дом с деревьями, в который Анна сперва зашла, а потом вышла, точь-в-точь как сказала эта женщина, если бы все в точности не совпало с тем, как сказал медиум, добрая Анна ни за что на свете не поступила бы в услужение к мисс Матильде.
Саму мисс Матильду Анна не видела, а подруга, которая вела переговоры от ее лица, ей не понравилась.
Эта подруга была добрая, милая, темноволосая маленькая женщина, которая вообще-то к прислуге относилась очень по-доброму и сама понимала в работе толк, но в данном случае она действовала в интересах своей беспечной младшей подруги, мисс Матильды, и ей хотелось проявить максимум осторожности, чтобы выяснить все досконально и чтобы убедиться в том, что Анна — действительно самый лучший из всех возможных вариантов. Она дотошнейшим образом расспросила Анну обо всех ее привычках, и что она собирается делать, и сколько она будет тратить, и как часто она берет выходные, и умеет ли она стирать, шить и готовить.
Добрая Анна стиснула зубы, чтобы не сорваться, и на вопросы вообще почти ничего не отвечала. И только благодаря миссис Лентман все прошло относительно гладко.
Добрая Анна была сама не своя от возмущения, а подруге мисс Матильды не показалось, что Анна — подходящая кандидатура.
Однако мисс Матильда все равно решила попробовать, что же касается Анны, то она же знала, что медиум сказал: именно так все и будет. Миссис Лентман тоже была уверена, что все образуется, и сказала: она просто уверена, что лучшего выбора Анна в данной ситуации сделать просто не могла. Так что Анна, в конце концов, попросила передать мисс Матильде, что если та не против, она попробует, а там посмотрим.