Трибуле
Шрифт:
Жарнак кивнул головой в знак согласия и постучал в дверь. Ему не ответили; тогда Диана сказала:
– Он наверняка спит. Стучите!
Жарнак с силой постучал в дверь и позвал:
– Мэтр Рабле…
В то же время он машинально нажал на ручку двери, повернул ее и, к своему немалому удивлению, обнаружил, что дверь открывается… В комнате горел свет.
Холодный пот выступил у Жарнака на лбу, и в ту же секунду графу пришла в голову мысль, что Рабле слышал его разговор с Дианой, что он позаботился о своей безопасности и вот-вот предстанет
– Почему вы хотите меня убить? Что я вам сделал?
Диана заметила нерешительность графа.
– Идите же, – прошептала она. – Чего вы ждете?
Жарнак выхватил из ножен свой клинок и вошел в комнату.
– Здесь никого нет! – послышался его голос.
Диана побледнела и решительно вошла в комнату.
Если Рабле в комнате нет, ее план рушится. Рабле увидит короля и передаст ему спасительное лекарство. Франциск I будет жить. Это означает, что дофин останется дофином, вместо того чтобы занять королевский трон. Это означает, что она сама останется любовницей человека без власти, вместо того чтобы стать королевой, по меньшей мере – тайной королевой!
Она огляделась, и, ясное дело, если бы Рабле появился в этот момент, она удавила бы его собственными руками… Но вот взгляд ее упал на стол. Она увидела письмо, приставленное к бутылке, и подскочила к столу. С бьющимся сердцем она прочитала надпись на этикетке:
«Лекарство, подготовленное Франсуа Рабле, доктором, для Его Величества короля».
Она прочитала имя адресата письма и приглушенно вскрикнула от радости.
Схватив письмо и сосуд, она бегом вернулась в свою комнату.
Там она простилась с последовавшим за нею Жарнаком.
Оставшись одна, Диана решительно вскрыла письмо и мигом прочитала его. Потом перечла его еще раз, слово за словом, словно для того чтобы лучше убедиться, что ей это не снится…
Тогда ее лицо, только что перепуганное и взволнованное, приняло выражение спокойного достоинства, которым всегда отличалась Диана.
Она села с письмом в руках в свое обычное кресло.
В этот момент ею, без сомнения, владела та великая месть, которая должна быть у той, кто хочет возвыситься.
Она подумала, что убьет короля гораздо надежнее, чем клинком или пулей из аркебузы, и ни король, ни кто-либо другой в целом мире не сможет ей бросить в лицо:
– Убийца!
Никто? Она вздрогнула, подумав о бумаге, подписанной ею и отданной Жарнаку.
Но она быстро успокоилась, возможно, уверив себя, что если уж она сможет убить короля, то тем более ей несложно будет устранить Жарнака!
Потом она потянулась к очагу и бросила туда письмо Рабле. Пергамент скрутился, зашипел и вскоре обратился в пепел.
Потом Диана вылила в золу содержимое бутылки, энергично помешала золу, чтобы быстрее произошло поглощение жидкости.
Затем она своими аристократическими пальцами протерла бутылку, и никогда еще ни одна деревенская кухарка не исполняла лучше эту несложную операцию. Она тщательно соскребла этикетку, которую Рабле наклеил на стекло. В конце
Она прислушалась… Через несколько мгновений послышался звон разбившегося в мелкие осколки стекла.
Покончив с этими делами, Диана, спокойная и безмятежная, закрыла окно и снова заняла свое место у камина.
Таким образом, Франциск I был осужден!
LV. Привидение
После ухода Франциска I и троих его спутников Рагастен вернулся в дом.
– Надо немедленно бежать отсюда, – сказал он Спадакаппе. – Через полчаса появятся более полусотни стражников и окружат дом.
– И я так думаю, монсеньор, – хладнокровно ответил Спадакаппа. – Но куда идти?
– Да!.. Куда?
За отелем, который нанял шевалье, велось наблюдение. Тому имелись веские доказательства. Он не знал никого в Париже, у кого бы можно было попросить убежище.
Рагастен и Спадакаппа находились в коридоре, который вел в комнату, куда входил Франциск I. В середине этого коридора начиналась лестница на верхний этаж.
– Я хорошо знаю, – продолжал Рагастен, – что было бы неприятно и небезопасно расположиться в гостинице, но это все-таки лучше, чем оставаться здесь.
– И все-таки надо остаться здесь, – внезапно раздался чей-то голос. Рагастен и Спадакаппа вздрогнули и одновременно посмотрели наверх, откуда послышался голос. Там они заметили молодого кавалера, закутанного в плащ. Лицо он прятал под черной бархатной полумаской. Он стоял на самой верхней ступеньке лестницы.
– Кто вы? – угрожающим голосом спросил Рагастен. – Отвечайте немедленно. Речь идет о вашей жизни!
Одновременно он удержал Спадакаппу, готового взобраться по лестнице.
– Я вовсе не дорожу жизнью, – сказал таинственный кавалер, – хотя… моя цель еще не достигнута. Перед тем как умереть, мне надо еще кое-что сделать. Но не считайте меня своим врагом, а через несколько мгновений вы, возможно, даже назовете меня своим другом…
Сказав эти слова, кавалер снял плащ и снял маску.
– Шевалье, – сказал он, – вы меня не узнаете?
– Вы, мадам! – удивился Рагастен, узнав хозяйку снимаемого им дома.
Это и в самом деле была Мадлен Феррон. Она спустилась.
– Всё объяснимо, не так ли? – улыбнулась она.
– Простите, мадам… Но то, как вы появились в этом доме незамеченной, необъяснимо.
– У меня есть дубликаты ото всех ключей, – не смущаясь, сказала Мадлен. – Я поклялась больше не возвращаться сюда и, кажется, сказала вам об этом, но прошлой ночью произошло одно серьезное событие, после которого я захотела увидеть нечто, что, как я полагала, уже не может случиться в этом доме. Не пытайтесь меня понять… Я пришла в четыре часа утра. Я привыкла не шуметь, если только сама этого не захочу. Я смогла добраться до комнаты наверху, не причинив вам ни малейшего беспокойства… И вот я перед вами!