Трибунал для Героев

Звягинцев Вячеслав

На самом деле командовать ему пришлось только до апреля, поскольку 1 мая 1938 г. Богданова уже арестовали и вскоре предъявили обвинение как активному участнику военно-фашистского заговора. А в довесок к этому следователь, с целью прикрыть свою задницу от возможной отмены высосанных им из пальца обвинений, добавил еще одну статью — воинскую. Смысл ее сводился к тому, что полковник С. Богданов в период командования танковой бригадой «халатно относился к выполнению своих служебных обязанностей, что привело к снижению боевой готовности бригады и к понижению политико-морального состояния рядового и начальствующего состава», чем совершил должностную халатность, то есть преступление, предусмотренное ст. 193-17 п. а УК РСФСР. [121]

121

надзорное

производство Главной военной прокуратуры № 5255-67

И ведь прав оказался следователь. Спасла его эта статья от упреков в необоснованном обвинении. 27 октября 1939 г. военная коллегия, рассмотрев дело полковника С. И. Богданова, оправдала его по контрреволюционным статьям 58-1б и 58–11 УК РСФСР. А вот статью 193-17 п. а Уголовного кодекса почему то оставила и осудила по ней командира на 2 года лишения свободы. Но поскольку Богданов к тому времени уже практически весь срок отсидел в тюрьме, — выпустила его на свободу, применив Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об амнистии в ознаменование 20-летия РККА».

Вскоре Богданов получил в подчинение 30-ю танковую дивизию, вместе с которой и встретил войну. Дивизия входила в 14-й механизированный корпус С. Оборина, который 13 августа 1941 г. был осужден военной коллегией к расстрелу. Богданова же и на этот раз бог миловал. Он геройски воевал, командуя легендарной 2-й гвардейской танковой армией. Стал маршалом, Дважды Героем. Скончался в 1960 году. А его реабилитация состоялась только через восемь лет.

В протесте Генерального прокурора СССР Р. Руденко от 30 апреля 1968 г. отмечалось: «Никаких доказательств халатного отношения Богданова к обязанностям командира бригады в деле нет». [122] Протест был удовлетворен Пленумом Верховного Суда СССР 6 июня 1968 г., а дело в этой части прекращено за отсутствием в действиях Богданова события преступления.

122

там же, с. 7

Другой герой-танкист, о котором наш рассказ, — генерал А.И. Лизюков. Он стал одним из первых командиров, награжденных в начале войны на Западном фронте золотой звездой Героя. [123] В те трагические для страны дни таких были единицы. 1-я Московская мотострелковая дивизия, действиями которой он руководил в это время, стала гвардейской. У истоков формирования 5-й танковой армии тоже стоял Лизюков.

А до войны он командовал танковым полком, потом бригадой. Все эти отметки имеются в его личном деле, в котором также указано, что осенью 1935 года он около месяца был во Франции членом нашей военной делегации на маневрах французской армии. А потом в возрасте 37 лет, неожиданно был уволен из рядов РККА. Сегодня мы знаем, что скрывалось в те годы за этой фразой — Лизюков был арестован 8 февраля 1938 года как участник антисоветского военного заговора, завербованный бывшим начальником Автобронетанкового управления Халепским.

123

Указ состоялся 5 августа 1941 года.

Следствие в отношении командира знаменитой 6-й отдельной тяжелой танковой бригады им. С.М. Кирова [124] полковника А. Лизюкова и полкового комиссара С. Бондаренко проводили садисты Иванов, Жур, Рассохин, Махонин, Кордонский и др. После ареста в 1939 году Рассохина и Кордонского, они признали, что вынуждали Лизюкова и других арестованных командиров давать «условные» признательные показания о причастности к контрреволюционным преступлениям. Условные — это значит абсолютно ни на чем не основанные. Но данные следователю по их требованию, якобы в интересах партии и правительства.

124

Бригада Лизюкова неоднократно участвовала в парадах на Красной площади.

Как видно из протокола допроса А. Лизюкова от 21 января 1940

г., работники УНКВД по Ленинградской области и особого отдела Ленинградского военного округа Раев, Оксень, Приезжин, Пашин, Махонин, Рассохин и другие длительное время истязали его, добившись в результате подписания ложных показаний. В том числе о том, что Лизюков намеревался совершить террористический акт над К. Ворошиловым и другими руководителями ВКП (б) и советского правительства путем наезда танка на Мавзолей во время одного из парадов. [125]

125

Надзорное производство ГВП № 16053-42, л. 90; см также — Н. Черушев, 1937 год: элита Красной армии на голгофе, М, Вече, 2003, с. 376–377.

Из следственного изолятора Лизюков сумел переправить на волю записку, в которой есть такие строки: «Три недели я сидел в камере пыток. Раз в день давали суп без ложек, и раз в день пускали в уборную. Оправлялись в кальсоны, портянки, шапки, калоши. Следователь говорил: ты все равно отсюда не выйдешь, здесь в подвале сменим череп, а подохнешь — сактируем…». [126]

Но он все же вышел на свободу. Правда, даже несмотря на то, что истязателей Лизюкова арестовали еще весной, его самого продержали в одиночной камере до осени 1939 года. В своих многочисленных жалобах, адресованных руководителям страны и армии, а также в органы военной юстиции, он писал, что содержится в тюрьме необоснованно, подвергается избиениям, что многие необоснованно арестованные командиры вынуждены были оговорить себя «на радость Гитлеру и Муссолини, которым так выгодно обезглавить нашу армию». Приведу выдержку только из одного его письма на имя военного прокурора Ленинградского военного округа от 19 августа 1939 года:

126

А. Афиногенов, главы из книги «Котел. Изюм-Барвенково, 42»,

«…из 19 мес. моего заключения, 15 меня содержат в одиночке… Очевидно те, кто это делает, думают этим режимом нервного и психического измора довести меня до суда к сумасшествию, чтобы на суде я не мог здраво рассуждать, доказывать правду и разоблачать ложь… Я не допущу себя до сумасшествия и прошу Вас… перевести меня в общую камеру или посадить ко мне кого-либо. Если вы мне в этом откажете я принужден буду покончить с собой и тогда пусть эта моя жалоба будет моим последним словом». [127]

127

Надзорное производство ГВП № 55367-38, с. 39

Суд состоялся 2–3 декабря 1939 года. Приговором военного трибунала Ленинградского военного округа А. Лизюков был оправдан.

После выхода на свободу его назначили преподавателем Военной академии механизации и моторизации РККА. А с началом войны полковник Лизюков стал заместителем командира 36-й танковой дивизии…

Писатель К. Симонов встречался с Лизюковым в первые дни войны и правдиво написал о том, как геройски действовал в боевой обстановке этот мужественный человек. В отличие от некоторых других командиров, оказавшихся в самом пекле, он не дрогнул перед всесокрушающей мощью наступающего врага, не паниковал, не был растерян. Полковник занимался своим делом — энергично наводил порядок в отступающих к г. Борисову частях. Своим мужеством и распорядительностью он спас тогда немало людей и боевой техники.

В наградном листе А.И. Лизюкова отмечалось: «С 26 июня по 8 июля 1941 года работал начальником штаба группы войск по обороне города Борисова. Несмотря на то, что штаб пришлось сформировать из командиров, отставших от своих частей, в момент беспорядочного отхода подразделений от города Минск товарищ Лизюков проявил максимум энергии, настойчивости, инициативы. Буквально под непрерывной бомбежкой со стороны противника, не имея средств управления, товарищ Лизюков своей настойчивой работой обеспечил управление частями, лично проявил мужество и храбрость. Достоин представления к правительственной награде орденом Красного Знамени».