Трибунал для Героев
Шрифт:
«Суд чести» был назначен на 12 января 1948 года под председательством маршала Л. А. Говорова. Состав суда министр Вооруженных сил Н.А. Булгалин согласовал со Сталиным, а затем объявил своим приказом, поручив расправу над адмиралами заслуженным военачальникам — начальнику академии Генштаба генералу армии В.А. Захарову, начальнику Главного управления кадров генерал-полковнику Ф.И. Голикову, адмиралам П.С. Абанъкину, Н.М. Харламову, Г.И. Левченко. [423] Седьмой — наиболее одиозная фигура — начальник политуправления ВМФ вице-адмирал Н.М. Кулаков представлял в одном лице и судью, и общественного
423
П.С. Абанькин — с 1945 г. был заместителем наркома (главкома) ВМФ СССР; Харламов Н.М. — в 1945–1947 годах начальник Оперативного управления ГШ ВМФ СССР; Левченко Г.И. — командующий 4-м ВМФ на Балтике.
Нетрудно заметить, что «суд чести» образца 1948 года представлял из себя модернизированный вариант «специального судебного присутствия», судившего в 1937 году М. Тухачевского и других военачальников. Идея такого судилища очень понравилась вождю — разбирать дела своих же сослуживцев, делая одновременно выводы для себя.
Актовый зал Главного морского штаба был переполнен. Маршал Л. Говоров объявил заседание открытым:
— Рассмотрению подлежит дело по обвинению Кузнецова, Галлера, Алафузова и Степанова в совершении антигосударственных и антипартийных поступков…
Пока еще поступков. Но по мере того, как Н. Харламов зачитывал обвинительное заключение, присутствующим становилось все более ясным, что дело намного серьезнее. Это подтверждалось и тональностью вопросов, которые судьи-обвинители стали задавать Л. Галлеру. Лев Михайлович внешне был спокоен, отвечал неторопливо и обстоятельно.
Особенно свирепствовали Н. Кулаков и бывший бездарный руководитель военной разведки Ф. Голиков. Последний, задавая вопросы, почти визжал от натуги:
— Адмирал Галлер, вы признаете, что передали иностранцам авиационную торпеду и чертежи артиллерийского вооружения без разрешения Советского правительства?
— Нет, я не могу этого признать. [424]
При допросах же Алафузова и Степанова главный акцент судьям рекомендовали сделать на «фактах», якобы, свидетельствовавших о их «раболепстве» и «угодничестве», поскольку за что-то другое зацепиться просто не было оснований.
Н. Кулаков — В. Алафузову:
— Почему считаете, что ваши поступки есть раболепие и низкопоклонство, раскройте подробно, обстоятельно эти понятия?
Раскрывать было нечего…
424
Вопросы и ответы цит. по очерку С. Зонина «Неправый суд», Морской сборник, № 2, 1989 г.
Л. Говоров — Г. Степанову (не вопрос, а утверждение):
— Вы, адмирал, угодничали перед представителями иностранной разведки, позволяли им получать сведения, которые нанесли урон нашей мощи.
Что на это можно было ответить Степанову, потомственному моряку, отец которого погиб в Цусимском сражении. То что он всегда — и в Первую мировую, и в гражданскую, и в отечественную — преданно и беззаветно служил только российскому флоту и никогда не предавал его интересов. Но это и так всем известно.
Последним допрашивали Н. Кузнецова. Он был очень бледен, заметно волновался. Ведь на нем, помимо всего прочего, лежал груз ответственности за дальнейшую судьбу своих товарищей.
Позже, в своих воспоминаниях Николай Герасимович так обрисовал обстановку и свое мнение об этом процессе: «Держались все подсудимые хорошо, не отрицая своей вины, не перекладывая ответственности друг на друга…
Как бы ни было тяжело судиться,
Кулаков действительно говорил долго, страстно и гневно, обвиняя адмиралов в том, что они «преклонялись перед иностранщиной…, барски-пренебрежительно относились к интересам Советского государства…, раболепствовали перед иностранщиной…, оказались на поводу иностранных разведок…» и т. п.
Мог ли Кулаков предположить тогда, что через несколько лет сам чуть не окажется в подобном положении. Его, правда, в 1955 году, после гибели линкора «Новороссийск», в отличие от Кузнецова, видимо, было за что судить. Во всяком случае, в заключении правительственной комиссии тогда прямо утверждалось:
«…Прямую ответственность за катастрофу с линейным кораблем «Новороссийск», и особенно за гибель людей, несет также и член военного совета Черноморского флота вице-адмирал Кулаков…».
Но он оказался непотопляемым. За Новороссийск тоже ответил Кузнецов. [425] Кулаков же временно был «сослан» начальником политотдела Кронштадтской крепости, а через десять лет после трагедии с «Новороссийском» тоже, кстати, стал Героем Советского Союза. [426]
425
8 декабря 1955 г. постановлениями президиума ЦК КПСС (протокол № 172) и СМ СССР № 2049-1108сс он был снят с должности заместителя МО СССР — Главкома ВМФ за «неудовлетворительное руководство Военно-морским флотом», Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 февраля 1956 г. — в очередной раз снижен в воинском звании до вице-адмирала.
426
Вряд ли кто сможет внятно объяснить, чем руководствовалась автор недавно вышедшей книги И. Сурнина, причислив Н. М. Кулакова к числу самых знаменитых героях России (М, Вече, 2003 г.)
Когда обвинитель Кулаков закончил свою речь, Говоров объявил перерыв. Многие понимали, в том числе и судьи, что сценарий этого спектакля писался в Кремле. Именно туда и направился Говоров для уточнения деталей финального акта.
Обратимся еще раз к воспоминаниям Н.Г. Кузнецова:
«Все «судьи» этого знаменитого «суда чести» впоследствии не раз встречались и доказывали, что они были вынуждены так поступить… Главный «судья» — маршал Говоров, уже будучи больным, в Барвихе при встрече со мной без всякого повода с моей стороны сказал мне, что он понимал, что дело раздуто искусственно, правда, не сказал кем…»
Говоров все понимал, но был вынужден зачитать откорректированное в Кремле постановление суда чести:
«Признавая виновность адмирала флота Н.Г. Кузнецова, адмирала Алафузова В.А… вице-адмирала Степанова Г.А. и адмирала Галлера Л.М. по настоящему делу полностью доказанной… суд чести постановляет — ходатайствовать перед Советом Министров СССР о предании… виновных в передаче иностранным разведкам материалов, составляющих государственную тайну, суду Военной коллегии Верховного суда Союза ССР». [427]
427
Надзорное производство ГВП по делу Кузнецова Н.Г. и др.