Трибунал
Шрифт:
— Вы что-то конкретное хотите сказать, доктор, или будем и дальше играть в шарады?
— Что вы, что вы, профессор, — тут же замахал руками Накагава, — ни в коем случае, никаких шарад. Просто вряд ли кто-то может предположить, что это простое совпадение — серия нерасчётных сверхновых в одном регионе, триангуляция фокуса, пропажа доктора Ламарка, мятеж на «Тсурифе-6», в конце концов, и всё — в одном квадранте. Вам не кажется, что там, за Воротами Танно, творится неладное?
Он так сказал «неладное», будто каждое из перечисленных событий само по себе ещё было ничего, в рамках допустимого, и лишь только будучи собранными воедино они
— На «Тсурифе-6» работает контактная комиссия Семи Миров, в том числе и представители нашей кафедры. Я думаю, там во всём разберутся.
— Но неужели вам самому не любопытно, зачем доктору Ламарку активировать эти самые бран-гравитоны?
Ну да, логично, не один Танабэ умел читать паттерны нейтринной спектроскопии.
— Мы этого не знаем.
— Очередное совпадение?
— Мы. Этого. Не знаем, — отчеканил профессор. — И в конце концов, пусть каждый занимается своей работой. Наша первейшая задача сейчас — предложить модель стабилизации Цепи. Если понадобится, ценой построения ещё одной такой же внутри Фронтира.
Но Накагава не унимался:
— Вы же понимаете, профессор, что это не сработает. Мы оказались не в состоянии контролировать одну Цепь, попытка же стабилизации сразу двух каскадов…
Тут он остановился, по-птичьи наклонив голову и недобро глядя исподлобья.
— Вы же и это пробовали, да?
— Пробовал, и что? — не выдержал Танабэ.
— И как… результаты?
— Вам какое дело, доктор, когда результаты будут опубликованы, тогда и прочитаете!
— А дайте угадаю, внутренний додекаэдр оказался ещё менее стабильным даже на базовых гармониках, я прав?
Да ну тебя к чертям космачьим!
— Даже если бы вы и были правы, доктор, я всегда был против этой новомодной манеры в чистую науку постоянно примешивать какие-то старые обиды.
— Это какие обиды, профессор? — Накагава продолжал косить взглядом, чем всегда несказанно раздражал.
— Не притворяйтесь, доктор Накагава, я слежу за вашими выступлениями с так сказать неакадемических кафедр. И чем дальше, тем больше они меня пугают.
— Поясните!
— А нечего тут пояснять. Рассматривать Фронтир как своеобразную тюрьму для человечества — это значит заведомо грешить против истины. Век Вне и без того обошёлся нашему виду слишком дорого. Если бы мы не построили Цепь, то оказались бы прикованы не к Сектору Сайриз, а куда серьёзнее — к двум дюжинам разрозненных, плохо коммуницирующих миров, то же, что вы с коллегами так настойчиво пытаетесь представить узилищем, таковым на деле не является. Мы свободны лететь, куда хотим, не используя активные прыжки, хоть сейчас.
— Так почему же не летим?
Накагава задал этот вопрос безо всякого яда в голосе, казалось, его и правда интересует мнение профессора.
— Если вам интересно моё мнение, я считаю, что никакая угроза здесь вообще ни при чём. Мы просто слишком привыкли к существующей инструментальной парадигме. Технология прыжка нам досталась даром, Барьер — тоже подарок спасителей, как бы нам ни хотелось на это закрыть глаза. В конце концов, у нас ещё столько работы здесь, так зачем раньше времени куда-то рваться, тем более что космос на поверку оказался местом довольно неприятным. Вы же согласны, что попытки основания внешних
Накагава покорно кивнул. Но на своём продолжил настаивать.
— Пока. Пока безуспешны.
Стоило большого труда, чтобы не фыркнуть в ответ.
— Если вы тут уповаете на дюжину миров-аутсайдеров, то покуда они весьма скромны в своих начинаниях. Та же Янсин, сделавшая ставку на столь любезные вам пассивные прыжки, хоть и активничает в своём субсекторе, но что-то я не припомню оттуда никаких значимых новостей за последние лет сто. Во всяком случае, полноценных колоний у неё до сих пор нет.
— Но они хоть что-то делают. Мы же топчемся на месте. Сколько мы производим малоэкипажных рудовозов? Зато у нас в чести бесполезные, зачастую и попросту опасные в смысле стабильности Барьера разведсабы. Но больше всего ресурсов мы по дурости своей регулярно вгрохиваем в бесполезные первторанги, которые одним только своим появлением в прыжковой зоне буквально притягивают к себе эхо-импульсы.
— Вы так говорите, будто у вас уже есть для них готовая альтернатива.
— Нет, у меня нет, — Накагава смешно затряс головой, но по-прежнему упорствовал, — ну так для того Квантум и существует, чтобы двигать человечество вперёд, предоставляя ему новые технологии, расширяя, так сказать, горизонты, а не продолжая вечно колупаться в модальностях треклятой Цепи.
Опять он за своё. Как будто Танабэ в сладких снах мечтал годами так и так вертеть космачьи резонансы со своими постдоками. Да эти модели, если подумать, были его самыми страшными кошмарами!
К счастью, Накагава на этом угомонился с досужими разговорами, вскинув голову и прислушиваясь к какому-то сообщению у себя в голове. После чего кивнул сам себе и поспешил распрощаться. Спустя несколько секунд от него и след простыл.
Что это ему такое сообщили, интересно.
Танабэ вздохнул и тоже засобирался. До начала лекции оставалось не более часа и надо было ещё успеть перекусить.
Однако спор этот не желал отпускать профессора. Уже стоя в очереди вдоль раздатчика и с кислой миной разглядывая осточертевшие салаты и ещё более надоевшую лапшу, Танабэ продолжал по давно заведённому кругу вертеть у себя всё те же намозолившие аргументы.
Самое поганое — в чём-то Накагава был по-своему прав.
Таинственное исчезновение группы доктора Ламарка профессора Танабэ беспокоило не потому, что коллега был значимой величиной на кафедре и было бы досадно потерять столь ценного рецензента для будущих публикаций. Это всё были соображения бытовые и потому мелочные. Как и Танабэ, Ламарк был теоретиком, и до сих пор ни в каких авантюрах замечен не был. Максимум, куда его носило, это на формально-официозные мероприятия, когда со стапелей Порто-Ново спускали очередную перворанговую погремушку для столь любезного Адмиралтейству боевого флота.
Танабэ скривился, будто в рот ему попала кислятина. Тут тоже Накагава был прав. Бюрократический аппарат Кирии был бы и рад не выделять флоту ресурсы в столь непомерных объёмах, но у того всегда был аргумент наготове. Там, за Барьером, всё такой же грозной тучей маячил призрак Железной армады, с этим невозможно было спорить.
Хотя многие пытались. Танабэ помнил о загадочном проекте Эру под кодовым именем «Новое лицо», да и сама их кафедра недаром считалась на Квантуме сборищем скандалистов и нытиков. Благодаря таким, как Накагава, Ламарк и, чего уж кривить душой, сам Танабэ.