Трибуналу не подлежит
Шрифт:
А незнакомцы начали медленно прочесывать квартиру. Искали живых, чтобы незамедлительно сделать их мертвыми. Один пошел на кухню, второй заглянул в гостиную, а третий направился в комнату дочери.
Холодный пот выступил на лбу у полковника в тот миг, когда он представил себе, что было бы, окажись семья сейчас дома.
Семенов прокрался в угол комнаты, скользнул за занавеску и вжался спиной в стену, чтобы его нельзя было увидеть в просвет окна. Стоял и ждал, когда сюда войдет киллер.
И вот дверь легонько отворилась, и в щели появился ствол с глушителем. Затем вплыла рука в черной перчатке, а потом и сам незнакомец. Он вошел, прицелился и выстрелил в сооруженный
Черный человек еще дважды выстрелил. Причем палил в то место, где, по его разумению, находилась голова спящего. Потом приблизился к кровати и глушителем скинул одеяло с подушек.
Не обнаружив трупа, он удивился, некоторое время соображал, что делать, потом осмотрелся и отодвинул ближайшую к нему штору. За ней он никого не обнаружил и двинулся к шкафу. Осторожно отворил его и заглянул внутрь. Там, кроме пальто, плащей и платьев в нафталине, он ничего не обнаружил. Киллер устремил взор на штору в углу.
Она ничем не выдавала прятавшегося за ней полковника. А убийца помедлил, затем выстрелил в кровать, надеясь поразить прячущегося под ней противника. Но крика и стонов не последовало, только удары пуль в паркетный пол гулким эхом прокатились по квартире.
Для Семенова эти звуки были предвестниками близкого конца, потому что киллер навел ствол на занавеску и начал приближаться. Вытянул руку и хотел ее отодвинуть, но…
В этой ситуации Петрович решил действовать первым номером, не дожидаясь, пока бандит обнаружит его и пристрелит. Но было одно обстоятельство, которое полковнику необходимо было преодолеть. Его пистолет не был поставлен на боевой взвод. Короче говоря, патрона в патроннике не было, и требовалось передернуть затвор и снять оружие с предохранителя. Только после этого можно было стрелять. На это ушла бы секунда, может, одна, а может, и три, но за это ничтожно малое время киллер мог выстрелить первым. Ведь пушка грела ему ладонь.
Тем не менее Петровичу не оставалось ничего другого, как нападать. Семенов взялся пальцами за затвор и уже готов был его передернуть, но… В комнату вошел второй киллер и тихо прошипел:
— Ты чего палишь, шлепнул кого?
— Нет, но мне кажется, здесь кто-то есть. На постели под одеялом две подушки в форме человека.
— Что? — переспросил вошедший.
— Он где-то прячется.
— Черт с ним, мы все сделали. Сваливаем.
— Ща проверю, — дотошный киллер направил ствол на занавеску в углу — ту самую, за которой прятался полковник, и выстрелил. Пуля пробила ткань, просвистела в миллиметре от шеи Петровича, отрикошетила от стены и, раскаленная, ударила в голое плечо полковника. Но не ранила его, а только обожгла.
Петрович вздрогнул, стиснул зубы, но не издал ни звука. Он стоял и анализировал свое состояние. Он осознал, что в него стреляли, но не мог повернуться и посмотреть на свое плечо. Он стоял и терпел. Ждал второй пули, но выстрела не последовало. Киллер удовлетворился одним и не стал тратить патроны.
Семенов не видел недовольного оскала в дыре черной маски, но понял, что бандиты уходят. Они беззвучно вышли и даровали полковнику Семенову жизнь.
Через мгновение тюлевая занавеска вздулась бугром и снова опала, возвещая о том, что входная дверь открылась и беззвучно закрылась. Но Петр Петрович из угла выходить не спешил. Он стоял и все ждал возвращения людей в черном. Ждал, что вот-вот грянет выстрел и пуля с бешеной скоростью пронзит его грудь и выскочит из спины, поливая кровью обои и стену. Ждал-ждал, но так и не дождался. В те мгновения время для него остановилось. Ему показалось, что прошел час, но на самом деле всего пять
А полковник все стоял в углу и прислушивался к звону пустоты в своей квартире. Наконец он, как затравленный зверь, отодвинул штору и неслышно вышел из своего убежища. Ноги и спина затекли, каждый шаг давался с трудом. Холод бетона сковал поясницу. Петрович передернул затвор, снял оружие с предохранителя и выглянул в коридор.
На улице светало, в темной квартире стало возможным различить некоторые предметы. В коридоре никого не было.
Он открыл входную дверь, выглянул на пустую лестничную клетку, а потом проверил замки. Они были не взломаны, а открыты. Это обстоятельство окончательно расстроило Петра Петровича, так как он считал свой дом своей крепостью и верил в ее неприступность.
Закрыв дверь на замок, полковник пошел в гостиную, включил свет и обнаружил, что его ноутбук, кассета с записью Рокера, ее копия на RV-диске, фотография и все дискеты похищены. В комнате дочери исчез процессор от ее компьютера и все диски и дискеты.
— Вот это да, — свистнул Семенов. — За меня круто взялись. Трое профессионалов в масках украли технику, а меня чуть не шлепнули. И все из-за того, что я обнаружил Рокера и знаю его в лицо. — Семенов сел в кресло. — Как он узнал, что у меня есть его изображение? А может, это не его люди. Тогда кто? Кто еще готов пойти на убийство полковника МУРа ради сохранения в тайне обстоятельств кражи ракеты? Кто? Наверно, тот, кто взорвал Фокина.
Петрович посидел немного, а потом встал, подошел к зеркалу и осмотрел свое плечо. Крови не было, и только кирпичная крошка да штукатурка припудрили кожу и мышцы.
Семенов достал из буфета бутылку водки, откупорил ее и залпом выпил половину. Даже не закусил, только отдышался чуть-чуть и поставил пузырь на место. Потом позвонил на работу и сообщил о случившемся.
Через пять минут к полковнику на квартиру приехал наряд из районного отделения милиции. Внутрь входить он не разрешил, чтобы они не уничтожили следы. Через пятнадцать минут примчалась дежурная опергруппа МУРа и отряд омоновцев из десяти человек. Но, поняв, что их грубая силовая поддержка не потребуется, они, постояв на лестнице и покурив, уехали.
Остались криминалисты и инспектора отдела по расследованию убийств. Того самого, которым многие годы руководил полковник Семенов. Приехал и Максим Говоров. Примерно через час подкатил начальник МУРа генерал Берестов. Говоров и Семенов в это время сидели на кухне и допивали бутылку водки. Когда Николай Николаевич вошел, офицеры встали, но рюмок из крепких пальцев не выпустили.
— Здравия желаю, товарищ генерал, — отрапортовал Максим, поставил стопку на стол и отодвинул в сторону.
Берестов осмотрел Петровича с ног до головы, а когда увидел, что крови, ран и бинтов нет, облегченно выдохнул.
Он спал, когда ему доложили, что было совершено покушение на Семенова, причем сообщить-то сообщили, а подробностей не уточнили. Берестов вызвал машину и мигом примчался на квартиру к другу.
— Ты как? — спросил генерал.
— Уже ничего.
— Что тут произошло?
— В три часа ночи я услышал, как входная дверь открывается. Трое в масках тихо отворили дверь, вошли в квартиру и украли все компьютеры и дискеты к ним. Меня чуть не убили. Если бы спал, то — кранты. Сейчас криминалисты обследовали бы мой остывающий труп с двумя пулевыми дырками в черепе. — Петрович поморщился и махом выпил теплую водку. Но алкоголь из-за нервного напряжения его не брал. — Слава богу, что семья на даче. Если бы они были здесь, не знаю, что было бы…