Трибуналу не подлежит

Бадин Андрей Алексеевич

Место ее расположения Петрович узнал у побывавшего там Гращенко. Сами бы они ее ни за что не нашли. Ее спрятали от людских глаз в глухих лесах недалеко от города Раменское и хорошо охраняли. Точное количество секретных военных объектов, разбросанных по просторам нашей Родины, наверное, не знает никто.

Оперативники остановили машину.

— Ни фига себе сооружение, — свистнул Максим, смерив взглядом трехметровый бетонный забор.

На вышке, напоминавшей башню крепости, прохаживался часовой; и он первым заметил гостей.

Петрович вышел из машины, подошел к небольшому зданию и позвонил в звонок на косяке металлической

двери. Через несколько секунд услышал щелчок переговорного устройства и чей-то бодрый голос:

— Лейтенант Васьков. Представьтесь и доложите о цели вашего приезда.

— Я инспектор Московского уголовного розыска полковник Семенов. Хочу поговорить с командиром части по поводу гибели офицеров Фокина, Назарова и Панкратова.

— А, — протянул голос. — Так следователи у нас были.

— И еще будут — работа продолжается. — Петрович начал злиться. Дубовый солдафон стал его раздражать, и, если бы дверь не отворилась, он, наверное, ему нагрубил бы. Но лейтенант позволил полковнику и капитану войти.

Оперативникам пришлось предъявить удостоверения и посидеть пятнадцать минут в холле. Их документы проверяли на подлинность, а когда проверили, то извинились за задержку и разрешили пройти на территорию базы.

Семенов и Говоров вышли из КПП и обнаружили, что их встречает молоденький лейтенант.

— Петров, — представился он и предложил сесть в военный «газик». — Командир за вами послал, приказал привезти.

Муровцы уселись на жесткие дерматиновые сиденья машины и поехали по живописному сосновому бору. Слева и справа от широкой асфальтовой дороги росла ровно подстриженная травка и стояли небольшие коттеджи. Никаких ангаров, цехов или хранилищ они не увидели.

— Пионерский лагерь какой-то, а не воинская часть, — усмехнулся Семенов.

— Это для конспирации. Офицерские казармы квартирного типа находятся дальше, в лесу, а здесь административные здания, — пояснил лейтенант.

— А где ангары с ракетами? — не удержался и спросил полковник.

Лейтенант испуганно посмотрел на штатских, помялся и ответил:

— Это военная тайна.

— Да какая это тайна? Это для нас тайна, а для американцев — нет. Они-то все знают.

Офицер замялся еще больше, а потом тихо поведал:

— Они под землей, в лесах.

Проехав по базе не меньше пяти километров, «газик» подкатил к одноэтажному зданию из красного кирпича и остановился. Оперативники вслед за лейтенантом вышли и направились к черной металлической двери. Вошли внутрь и двинулись по коридору. Вошли в кабинет с табличкой на стене: «Командир части».

Полковник Владлен Владимирович Протасов был полноватым, невысокого роста лысым служакой с красным лицом, усталыми безучастными глазами и пухлыми, чуть трясущимися руками. Форма была ему мала и немного стесняла движения. Он восседал у небольшого стола со множеством телефонов и огромным допотопным селектором. При виде муровцев встал и вытянулся по стойке «смирно».

— Здравия желаю, — пробасил он и протянул Семенову лопатовидную ладонь.

Офицеры поздоровались, представились и уселись на предложенные им стулья.

— К нам следователи с проверкой приезжали, — начал оправдываться Протасов. — Причем как по линии Минобороны, начальника штаба ракетных войск, так и из ФСБ, и от вас — из МУРа. Но они ничего не выявили, у нас все нормально…

— Нет, у вас не все нормально, — начал Семенов. Он решил не играть с командиром в кошки-мышки,

а говорить начистоту. — Трое ваших офицеров погибли. Один из них — полковник Фокин — ваш заместитель. Их тела обнаружили во взорванном джипе, с оружием и чемоданом фальшивых долларов под сиденьем. Их там было полмиллиона. За что они получили деньги? Что продали? Какое оружие? Ракету?

Командир части виновато смотрел на полковника и молчал. Только тяжело сопел да изредка протирал пот со лба серым носовым платком.

Три проверки, устроенные высокими чинами из Москвы, доконали его и напрочь выбили из колеи. Ему грозили отставкой, а может быть, и трибуналом. Поэтому Протасов пугался каждого визита и трясся от каждого нового чиновника. А теперь и хитрый и опытный в таких делах полковник Семенов наехал на служаку изо всей силы.

— Я внимательно изучал материалы дела, был на месте трагедии и уверен, что ваши бывшие сослуживцы — предатели Родины. Хотя такое серьезное обвинение выносить до суда некорректно. Моя задача разобраться в этом деле и выяснить, какая ракета была похищена и кому была продана?

— Это ваше право. — Командир побледнел и снова засопел. Такой разговор ему был неприятен, но он за последнюю неделю выслушал столько…

— Это моя обязанность. Вам доверили смертоносное оружие, а вы… — Семенов хотел сказать еще несколько неприятных слов опростоволосившемуся солдафону, но сдержался.

Протасов сидел не шелохнувшись и смотрел в пустоту. Он знал, что его военная карьера окончена. Хотя понимал, что виноват и должен понести наказание. Надо было честно служить и выполнять свои обязанности начальника части, а не беспробудно пить, рыбачить сутки напролет в тихих заводях да охотиться в закрытом районе.

— Я приехал сюда, чтобы выяснить, была украдена ракета или нет. Не по документам — у вас с ними все нормально, убиенные чисто дело обстряпали, — а по совести. Вы ракетчик и лучше меня понимаете, что может натворить «11-Д». Моя задача выяснить все обстоятельства дела, найти ее и тех, кто ее купил, тех, кто убил ваших товарищей. Пока ее не запустили и не уничтожили либо самолет, либо ядерный объект. — Петрович сделал паузу и внимательно посмотрел в глаза командиру части: — Вы согласны мне в этом помочь? — Семенов попытался навести маленький мостик взаимного доверия. — Пока погибли три человека, но это — пока… Их жаль, но уже ничего не поделаешь, их не вернешь, но надо постараться уберечь от гибели других людей, ведь никто не знает, как будет применено это оружие. Если, конечно, ракета, была украдена. — Семенов вновь внимательно взглянул на полковника. — Она была украдена? — задал он вопрос. — Не для протокола, не для уголовного дела. Я сюда прибыл не как официальное лицо, а по совести, — произнес Петрович не настойчиво, а, скорее, доверительно. И получил ответ. Еле заметным кивком. Протасов опустил голову, шмыгнул носом и вытер платком одутловатое лицо.

— Я ничего не знал, поверьте мне, — глухо начал он. — Фокин в свои дела меня не посвящал. Он заведовал утилизацией оружия и его уничтожением. Прекрасно выполнял обязанности…

«Слишком прекрасно, — подумал полковник, — слишком».

— Я знал, что он собирает части ракет, фрагменты, крупные детали. Думал, хочет их продать, но что собирает действующую ракету… Этого я предположить не мог.

— Но догадывались?

Командир части снова кивнул.

— Вы имели выгоду со своего молчания, вернее, попустительства?