Трибьют

Робертс Нора

— Мама сказала, что так надо.

— Ладно. Откуда ты знаешь, что тебе всегда будет нравиться то, что я задумала?

— Если не понравится, — ответил он, подхватывая разговор, который будто бы шел давным-давно, — я знаю, как сказать об этом. Научился этому еще в детстве, хотя результат не гарантирован. Но если речь идет о строительстве и дизайне, то велика вероятность, что ты окажешься права.

— Дальше. Я могу причинить тебе боль?

— Силла, ты способна разорвать мое сердце на части.

Она это понимала, понимала, что он может сделать с ней

то же самое. И разве это не удивительно? Разве это не чудо?

— Я не могла бы сделать это со Стивом или он со мной. Хотя мы любили друг друга. И до сих пор любим.

— Силла…

— Подожди. Еще один вопрос. Ты попросил меня носить кольцо с собой, потому что надеялся, что оно подействует как криптонит, постепенно ослабит мое сопротивление и я соглашусь выйти за тебя замуж?

Он переступил с ноги на ногу.

— И это тоже.

Кивнув, она вытащила руку из кармана и посмотрела на сверкавшее на пальце кольцо.

— Вероятно, сработало.

Его лицо расплылось в довольной улыбке. Он шагнул к Силле, но она уперлась рукой ему в грудь.

— Подожди.

— В этом и состоял мой план.

— Подожди, подожди, — тихо повторила она. — Все, что я говорила раньше, правда. Я дала себе слово больше никогда не выходить замуж. Зачем все это, когда так велики шансы на неудачу? У меня было много неудач. В некоторых я была виновата сама, а иногда просто так получалось. Брак казался мне ненужным, сложным делом. Со Стивом было легко. Мы были друзьями, мы всегда были друзьями. И как бы я его ни любила, это не было трудно или страшно. Никакого риска, ни для него, ни для меня.

Спазмы сжимали ей горло — чувства рвались наружу. Но она хотела — должна была — все сказать.

— С тобой все не так, потому что нам обоим будет больно. Если ничего не получится, мы не останемся друзьями. Если у нас ничего не получится, я буду тебя ненавидеть всю оставшуюся жизнь.

— Я буду ненавидеть тебя еще больше.

— И это все, что ты можешь сказать? Мы не едем в Вегас.

— Ладно, но я полагаю, что мы упускаем отличную возможность. А что ты думаешь о свадьбе на заднем дворе?

— Я думаю, что это было у тебя на уме с самого начала.

— С самого начала у меня на уме была только ты.

Она покачала головой, а потом прижала ладони к его щекам.

— Мне нравятся свадьбы на заднем дворе. Я бы хотела жить в этом доме с тобой. И я не понимаю, как то, что меня пугает, одновременно делает меня счастливой.

Он прижался губами к ее губам, и от этого нежного поцелуя, от насыщенного ароматами воздуха, от жарких лучей солнца, пробивающихся сквозь кроны деревьев, у Силлы закружилась голова.

— Я верил в нас, — он снова поцеловал ее и покачнулся вместе с ней. — Ты единственная, с кем я могу танцевать.

Она склонила голову ему на плечо и закрыла глаза.

Маленькая ферма

1973

— Я верила в любовь, — сказала Дженет, откинувшись на белые атласные подушки на диване цвета розовой

губной помады. — Иначе зачем мне было так часто влюбляться? Но любовь быстро кончалась, и мое сердце оставалось разбитым или надтреснутым. Снова и снова. Ты знаешь. Ты прочла все книги, выслушала все истории, видела письма. У тебя есть письма, и ты знаешь, что я любила — до самого конца.

— Но это не делало тебя счастливой. По крайней мере, счастье не было долгим, — Силла сидела на полу, скрестив ноги, и перебирала фотографии. — Вот этот снимок сделан в тот день, когда ты вышла замуж за Фрэнки Беннета. Ты такая молодая, такая счастливая. И все рухнуло.

— Ему нужна была звезда, а не женщина. Этот урок мне пришлось усвоить. Но он подарил мне Джонни. Моего чудесного мальчика. Джонни теперь нет. Прошел уже год, а я все еще жду, что он придет домой. Может, теперь тоже будет мальчик.

Она прижала ладонь к животу, подняла низкий стакан и погремела льдом, охлаждавшим водку.

— Тебе не следует пить, если ты беременна.

— Это все равно, — она дернула плечом. — Скоро меня не станет. Что ты будешь делать со всеми этими фотографиями?

— Не знаю. Наверное, выберу те, что мне нравятся больше всего, и вставлю в рамки. Я хочу, чтобы в доме висели твои фотографии. Ты была здесь счастлива.

— Здесь я пережила и самые счастливые, и самые тяжелые минуты жизни. В этой комнате я дала отставку Карлосу — Чавесу, моему третьему мужу. Мы ужасно ругались, с такой страстью, что я даже начала думать, не простить ли его. Но мне надоело. Он ненавидел этот дом. «Дженет, — говорил он голосом испанского тореадора, перед которым я в свое время не устояла, — почему мы должны жить посреди пустыни? Здесь на много миль вокруг нет ни одного приличного ресторана». Карлос, — повторила она задумчиво. — Он мог любить как король. Но вне постели он был безумно скучен. Беда в том, что мы мало времени проводили вне постели до того, как я вышла за него замуж. Секс — это еще не причина для брака.

— С Фордом мне не бывает скучно. Он сделал из меня богиню, но когда он смотрит на меня, то видит меня. Многие из них не видели тебя.

— Я сама перестала себя видеть.

— Но в письмах, тех, что ты сохранила, он называл тебя Труди.

— Последняя любовь, последний шанс. Может, я хотела любить то, чего лишилась или от чего отказалась, и быть любимой им. На короткое время я опять могла стать Труди, — она погладила пальцами одну из белых подушек. — Но это тоже была ложь. Я не могла вернуть ее, и он ее так и не увидел.

— Последний шанс, — повторила Силла, глядя на разложенные перед ней фотографии и на Дженет, сидящую на ярко-розовом диване. — Почему последний? Ты потеряла сына, и это ужасная трагедия. Но у тебя оставалась дочь, которой ты была нужна. Ты носила в себе ребенка. Ты бросила дочь, и это не давало ей покоя всю жизнь — и не дает покоя мне. Ты бросила дочь и убила ребенка. Почему?

Дженет сделала глоток из стакана.

— Если ты что-то и можешь для меня сделать, так это найти ответ на этот вопрос.