Тридцать четыре Ежки для Кощея. В погоне за женихом
Шрифт:
– Это мы еще посмотрим, - пообещала ему.
Зиги метнулся к двери. Я спрыгнула с кровати и, открыв ему дверь, вместе с ним побежала по коридору, не заботясь о топоте. Все, скорее всего, спали, вряд ли мы могли кого-то потревожить.
Петляя в темноте по извилистым парковым дорожкам и пробираясь через заросли кустов, я старалась не отставать от бежавшего впереди меня Зиги. Подсвеченные лунным сиянием кроны деревьев и кустов отбрасывали причудливые тени, тянувшиеся за нами, отчего порой мне становилось не по себе. Стрекот насекомых сливался с глухим стуком моих шагов.
–
– Нам сюда? – стараясь отдышаться, спросила я, останавливаясь перед приземистым домом для прислуги. С десяток таких домов был выстроен в ряд и обнесен невысокими заборчиками. Этот домишко не был исключением.
Калитка была приоткрытой.
Здесь воров не боялись, разве только глупец позарится на добро самих Кощеев. Похожие дома имелись и в нашей усадьбе. Как говорил батюшка, хороший хозяин должен заботиться о своих работниках, тогда и трудиться им будет не в тягость.
В окне дома виднелось подрагивающее пятно света, скорее всего, от свечи – хозяева явно еще не ложились спать.
Я толкнула калитку, и она с глухим скрежетом открылась. Зиги быстро прошмыгнул в нее, пригнувшись, я юркнула следом. Раздвинув покрытые листвой ветки кустов, росших у дома, я вместе с Зиги прокралась к резному подоконнику. Ухватившись за него, привстала на цыпочки и заглянула внутрь: в комнате находился мужчина, тот самый, которого мы с Зиги видели у фонтана. Он с кем-то разговаривал. Рассмотреть, кто это был, я не смогла – его собеседник сидел спиной ко мне, отсюда мне была видна лишь его седая макушка.
Подоконник под моими руками глухо затрещал. Опасаясь быть пойманной, я тут же разжала пальцы и ухнула вниз. Присев на корточки, затаилась в кустах, а королевич навострил уши. Оконные створки распахнулись, скрипнул подоконник. Наверное, кто-то облокотился на него, выглядывая из окна, но я боялась даже пошевелиться, не то что поднять голову и посмотреть – кто. Из дома донесся ворчливый женский голос:
– Ты чего окно открыл? И без того в хате душно!
– Мне показалось, что я слышал голоса, - буркнул недовольно мужчина, нависая над нами с Зиги тенью. Я почти перестала дышать. Ему стоило посмотреть вниз, и он бы нас застукал.
– Это соседи ходют, они постоянно по ночам шастают, - отвлекла его хозяйка дома, и я толкнула в бок заскучавшего Зиги, давая понять, что нужно поскорее делать ноги. По стеночке мы отползли с ним к крыльцу. Ухватившись за лестничные перила, я разогнула спину.
– Что дальше? – спросила шепотом.
– Живьем брать, гада, - кровожадно рыкнул Зиги и, не успела я глазом моргнуть, как он взбежал по ступенькам. Навалившись всем своим тельцем на дверь, королевич безуспешно пытался ее открыть.
– Дай я попробую, - потеснив его, толкнула я дверь. Она не поддалась. Приложив руки к замочной скважине, я зашептала: - Ключик в замочек, ты же мой дружочек. Отворись!
— Что там? — спросил вполголоса Зиги, когда ничего не произошло.
— Не знаю, — развела я руками и, повторив заклинание, повернула дверную ручку. На этот раз дверь отворилась. — Получилось!
Зиги, не тратя время даром, проскользнул
— Грабители!
— Мирослава?! — оторопела Маруся.
— Здрасьте, — пискнула я, переводя взгляд с поварихи на угрюмого мужчину и обратно.
Словно не услышав Марусю, страж расставил руки и пошел на меня.
Зиги зарычал и бросился ему под ноги.
Мужчина покачнулся, но устоял и отшвырнул его ногой к окну. Королевич вскочил, весь взъерошенный, повел ушами и, зарычав, бросился на стража.
Я не могла допустить, чтобы тот снова пнул Зиги. Не сводя глаз с высоких сапог, в которые был обут мужчина, направила на него руки и выпалила:
— Огонек, гори-гори, да смотри не тухни!
Вместо того, чтобы слегка подпалить сапоги, огонь занялся на штанине и быстро пополз вверх. Мужчина чертыхнулся и дернул ногой, но вместо того, чтобы потухнуть, пламя разгорелось сильнее. Видя такое дело, страж забыл о Зиги и начал широким рукавом рубахи гасить пламя.
– Угораздил же черт связаться с девчонкой! – прорычал страж, прихлопывая непослушные языки пламени, то и дело вспыхивающие в новых местах.
Испугавшись, что он сгорит заживо, я схватила с дивана подушку, и принялась бить ей по ногам стража. Подушка дымилась, но пламя не поддавалось.
– Сильнее, Мирослава! Сильней, тебе говорят! Не жалей супостата! Заслужил! – подбадривал меня Зиги, бегая вокруг нас, вместо того чтобы хоть как-то помочь.
Услышав злорадные вопли питомца, Маруся вышла из ступора и, вскочив с дивана, выскочила из комнаты.
— Потерпи, Сергунчик! Я на кухню и обратно! — прокричала она. Там что-то звякнуло, загромыхало, и почти сразу послышался звук наливаемой воды.
— Уходим, — скомандовал Зиги. Посторонившись, он пропустил Марусю, сгибающуюся под тяжестью корыта, доверху наполненного водой. Шерсть питомца немного обгорела, видно, пока он злорадствовал, пламя задело и его.
— А как же он? Отчасти это наша вина!
Огонь почти потух, я устало отпустила руки и с жалостью посмотрела на стража. Рубаха его вся была в подпалинах, лицо покраснело, на лбу выступила испарина, а на руках вздулись волдыри.
— Отходи! — крикнула повариха. Едва мы успели отскочить, как она опрокинула корыто на ухажера. Пламя зашипело и погасло. Маруся безвольно опустила руки и корыто выпало из ее ослабевших пальцев прямо на ногу служивому. Тот в очередной раз за вечер чертыхнулся и двинулся на Зиги, словно он во всем был виноват.