Тридцать четыре Ежки для Кощея. В погоне за женихом
Шрифт:
— Место в центре костра освободилось, Акулина, давай к нам сюда Мирославу, зачем оттягивать ее воспитание! — глумливо пробасила Евдокия.
Вот сколько себя помню, столько мы с ней не ладили. Я показала ей кулак и наткнулась на недовольный взгляд бабушки Акулины.
— Не забывайся, девочка, старость надо уважать. Ты уже достаточно взрослая, чтобы понимать - старшие правы, даже когда не правы, — нарицательно произнесла старейшина рода и подмигнула.
— Извините! – пробормотала неохотно, но мне это не
— Я боюсь за нашу девочку! – тем временем жаловалась на меня старосте матушка. — Она вбила себе в голову, что влюблена в Елисея. Наделает глупостей, а потом всю жизнь будет расхлебывать. Надо с этим что-то делать.
— А он что? — строго спросила Акулина.
— А он ничего, ни одну юбку не пропускает. Ветреный он больно. — Подобная матушкина оценка моего королевича меня возмутила.
— Он вовсе не такой! — вступилась я за Елисея. — Подтверди, папа, — призвала я скучающего в стороне родителя в помощники.
— Прости, перышко, но в этот раз я полностью согласен с Илорией,— отвел глаза отец и коротко кивнул старосте: — С вами ей будет лучше.
Из моих глаз хлынули слезы обиды. Тот, на кого я большего всего рассчитывала, отвернулся от меня. С матушкой мы всегда друг друга не понимали, но отец…
— Я не прощу тебя никогда, — бросила я, ладошками размазывая по щекам слезы.
— Никогда – это слишком длинный срок, со временем все позабудется, — по-доброму заметила Акулина. Ее мягкий, приглушенный голос успокаивал и вселял уверенность, что все будет хорошо. Не знаю, как это у нее получалось, но, не смотря на то, что обида на отца не прошла – на душе стало гораздо легче.
— Ты чего это, Мира, нюни распустила, прорвемся, — смущенно кинулся меня успокаивать Зиги.
И действительно, чего это я разревелась? Я им еще всем покажу! – воспряла я духом.
— Переноси сюда девочку, Илория, ты же знаешь, я не люблю долго ждать,— велела староста и матушка, смахнув набежавшую слезу, направила на меня зеркало. Угрюмо наблюдавший за ней отец, не выдержал и бросил:
— Скоро свидимся, перышко.
— Конечно, свидимся! – напоследок шмыгнула я носом.
Что делать, не могла я на него долго сердиться. Тем более что не собиралась надолго задерживаться в гостях.
Встретившись в зеркале со своим отражением, я ощутила, как меня захватил водоворот переноса: мир закружился, завертелся и вот я уже стою на поляне, а недалеко от меня тлеют угли костра.
— Добро пожаловать в семью, а точнее – в основную ее часть, — радушно поприветствовала меня староста и смачно расцеловала в обе щеки. Развернув меня ко всем лицом, прикрикнула: — Ну что, девоньки, будем считать, что шабаш удался! Вон кто к нам пожаловал – наша внучка Мирослава! — и толкнула меня в спину на обозрение другим. Я, слава Богу, к таким фокусам с детства привыкла и только
Не все оказались мне рады, у некоторых лицо было такое, будто они лимон проглотили.
«Или они все-таки ожидали, что я упаду?» – заподозрила я. – «Ну и Ежки!»
— Постойте, девоньки! А как же ее чувства к королевичу? — обеспокоенно спросила Евпраксия, самая старшая из родственниц. — Давайте, может, отпустим-с ее?
«Да! Да» — согласно кивая, чуть не прокричала я.
— Никаких отпустим! Она еще неразумное дитя, еще дров наломает… Мы сами все за нее решим! — наотрез воспротивилась Евдокия.
— Мирослава остается, — так резко одернула их Акулина, что все разом умолкли и согласно закивали, словно китайские болванчики. — Сначала надо решить, как быть с ней дальше, а там видно будет. — Стуча пальцем по подбородку, Акулина не сводила с меня своих прищуренных глаз. Не знаю, сколько мы так простояли, но я не осмелилась ее прервать. Когда уже начало казаться, что мы, скорее всего, задержимся на поляне до утра, ее глаза лукаво загорелись, и она заговорила:
— Передайте всем Ежкам: завтра на рассвете я созываю совет, будем думу думать.
Все, понеслось!
Если дело дошло до совета, так просто они меня не отпустят. Теперь оставалось надеяться только на себя и на то, что я найду способ сбежать от них раньше, чем Елисей обнаружив мое отсутствие, поднимет полкоролевства на поиски.
— Елисей! Я о нем совсем забыла! — тихо вырвалось у меня.
— А что твой Елисей?! Поди обрадуется, что тебя сюда сослали и его счастью не будет конца, — съязвил Зиги.
— И ты туда же, — надулась я на него.
— Ты чего, Мира, я всегда на твоей стороне, — пошел он на попятную пушистый друг.
— Значит, ты поможешь мне сбежать, — сев перед ним на колени, заговорчески прошептала я.
— А может, все обойдется? – с надеждой ответил мне он. Я скосила глаза на довольных родственниц, водивших завершающий шабаш хоровод у потухшего костра. — Понял, устроим побег, а пока подыгрывай им, чтобы не вызвать подозрений, – без особой радости согласился он.
Я счастливо улыбнулась и, подхватив его на руки, радостно закружилась.
— Я смотрю, тебе лучше? — неслышно подошла к нам Акулина.
— Не то чтобы лучше, но я надеюсь, вы мне поможете. Как-никак родня, — не моргнув глазом соврала я.
— Конечно, мы своих не бросаем! — пообещала она и скомандовала: — По домам.
Родственницы достали зеркала, и я машинально вынула из штанов свое.
— А вот это пока побудет у меня, — хитро прищурившись, забрала у меня зеркало староста. И как я могла забыть, что оно у меня есть. Почему я вечно все забываю! Вспомни я о зеркале раньше – меня бы здесь уже не было! Винить в этом я могла только себя.