Тридцать дней до развода
Шрифт:
Послал бы к маме — она бы поржала и объяснила. Но бабушка у нас была суровая и, в общем, совсем не против физических наказаний. Например, мухобойкой по… куда придется.
А Витька уже ржал в компании своих друзей на другой стороне улицы и, судя по жестам, пересказывал им, как он здорово прикололся надо мной.
Неудачное, в общем, он место выбрал для разговора.
— То есть отмотать назад ты предлагаешь только Аллу? — уточнил я.
Он наконец опустил руку. Усмехнулся, будто бы даже прощая мою обидчивость.
—
— То есть ты все это время думал, что дело в Алле? — снова уточнил я.
— Ну а в чем? Алка тебе понравилась, но ты что-то сопли жевал, я и подумал, что тебе не надо, вот и приударил за ней. Ты взбесился, отбил обратно и почему-то на меня обиделся. Я до сих пор не понимаю, неужели она стоила того, чтобы с родным братом десять лет сквозь зубы общаться? Она ж ш…
— Пасть закрой.
С моей точки зрения та история выглядела слегка иначе.
«Сопли жевал» — это водил девушку на свидания, не пытаясь волочь ее в постель в первый же вечер, как братец. Алла рассказывала, что он чуть ли не на коленях ее умолял дать ему всего один маленький шанс, всего одну встречу. В конце которой чуть не изнасиловал под предлогом: «Ну ты же сама согласилась».
— Да брось! — У Витьки полностью отсутствовало чувство самосохранения. Или на моем лице и вправду не отображалось все, что я хочу с ним сделать? — Неужели ты до сих пор возносишь ее на пьедестал и жизнь тебя ничему не научила? Она выбрала тебя, только потому что ты больше зарабатывал, малыш Бодя! Очнись!
— Вить. Сейчас тебе лучше заткнуться.
— Ой, дурааааааак… — Он расхохотался и потерся спиной о кору яблони, как большой кот. — Она ведь мне писала, Бодь, когда я только в Руан переехал. Я стал выглядеть покруче тебя, и она решила сменить одного брата на другого. «Помнишь, — писала, — как нам вдвоем было весело? Я тогда не знала, что замуж надо выходить не за того, кто надежнее, а за того, с кем вместе смеешься!»
Я стиснул зубы, понимая, что он не врет. Наверняка и сохранил это письмо, с него станется.
— Ну так что ж. — Сжал кулаки, направляя весь свой гнев в них. — Теперь она свободна. Можете вместе смеяться сколько угодно.
— Ну что ты… — Он согнулся, вынул руку из кармана и протянул ее ко мне тем самым жестом, которым трепал по голове в детстве, когда я говорил какую-то, с его точки зрения, глупость. — Это ведь у младших судьба — донашивать старую одежду. Не наоборот.
И в тот момент, когда я уже совсем было похвалил себя за то, что сдержался, он добавил:
— Так что на Дашу, пожалуйста, не заглядывайся. Старшим надо уступать.
Мать вышла ко мне, когда я умывался в бочке с дождевой водой, не желая пугать Дашку кровищей. Дрались мы, как школьники: не на убой, а на эффект. Он мне нос расквасил, я ему глаз подбил. Никаких серьезных травм, зато
— Богдаш…
Она протянула мне завернутый в полотенце компресс со льдом. Я приложил его к переносице и вздохнул. Мама вздохнула в ответ.
Не стала ничего говорить. Что тут скажешь. Если твои дети в возрасте за тридцать бьют друг другу морды, пороть их уже поздно.
— Даша — милая девочка.
А вот с этим я был согласен.
— Рукастая, вежливая. Но это не главное. Видно, что добрая. И без гонору этого, как у Алки твоей.
— Ага, все-таки не так прекрасна моя жена, как ты мне пела… — Я поморщился и переложил полотенце поудобнее.
— Ну что ты! — Мать махнула рукой. — Я даже поверила как-то, что я — та самая ужасная свекруха, которыми девочек пугают.
— Нет, мам, ну ты что…
Я подошел, обнял ее и погладил по спине. Мама потянулась чмокнуть меня в щеку.
— Вот бы нам такую невестку, как Даша, — мечтательно сказала она. — Мы с ней уже подружились!
— Ну… — начал я, обрадовавшись удобному моменту.
— Как бы Витюшу уговорить жениться на ней, а не как всегда? Хорошая жена будет.
— Почему Витюшу? — разозлился я. — Почему не меня уговорить!
— Так она же вроде с ним? — удивилась мама. — Он сказал, что ты ее привез по его просьбе со мной познакомить!
— Охренеть… — Я покачал головой. — Просто охренеть…
— Это не так? — Мама растерялась. Вот каждый раз она так терялась, когда Витюша нагло врал ей в глаза, а потом начисто забывала, как будто ничего такого не было! — Тогда почему они вместе в город собираются возвращаться?
ЧТО?!
Глава Не хочу ничего решать
Лариса Алексеевна — просто Лариса — оказалась такой милой, такой спокойной и улыбчивой, что я, испуганная всем происходящим, медленно, но верно расслаблялась. И в какой-то момент даже, увлеченная пельменями и короткими смешными байками про ее молодость, расслабилась настолько, что принялась болтать и о себе. О том, как три года назад решилась на переезд в Москву, как лихо все сложилось с новой работой и как бросила все в одночасье… вот только тут я очнулась и о причинах сказала обтекаемо: личные.
Мама Богдана не стала меня пытать, только посмотрела пронзительно и кивнула.
Все она поняла. К счастью — не до конца. Иначе сына держала бы на расстоянии от серийной любовницы женатых.
В какой-то момент с пельменями я осталась наедине, потому что Лариса Алексеевна убежала разнимать Богдана и Виктора и так и не вернулась. Зато пришел Виктор. С наливающейся блямбой под глазом. Дернул дверцу морозилки, высыпал из формы для льда кубики в раковину, парочку завернул в салфетку и приложил к будущему фингалу.