Тридцать лет без чудес
Шрифт:
Annotation
Журналист отправляется в глухую деревушку. Говорят, там живет человек, умеющий творить чудеса. Но, почему-то, за последние тридцать лет он ни разу не воспользовался своим даром.
Зубов Евгений Анатольевич
Зубов Евгений Анатольевич
Тридцать лет без чудес
–
– Все как в кино, да? Но это не далеко от истины, - главный редактор Турлатин помешал пластиковой палочкой кофе в бумажном стакане, - насколько недалеко - еще предстоит узнать, но суть ты уловил. Виден богатый опыт журналистских расследований.
– Очень смешно. Но я богат хотя-бы этим, в отличие от...
– Артем Голубев многозначительно кивнул, - хотя не теряю надежды стать богаче и в другом смысле. Твой чудо-человек в этом может помочь? Я много не попрошу - немного свинца превратить в золото или что-то в этом роде. Раз он всемогущ - это для него должно быть сущим пустяком.
Они сидели за столиком в небольшом кафе через дорогу от офиса редакции. Сотрудники интернет-газеты "Новейшая история" часто заглядывали сюда, в том числе и в течение рабочего дня. Это было нарушением дисциплины, но руководители издания смотрели на него сквозь пальцы.
Было только девять тридцать утра, а значит - до собрания редколлегии оставался целый час и можно не спеша выпить кофе, и привести мысли в порядок. Артем Голубев пришел сюда именно с этой целью и поэтому совсем не обрадовался неожиданной встрече с главным редактором. Приземистый, лысоватый Турлатин поблескивал маленькими глазками за стеклами круглых очков:
– Не забывай, речь идет о легенде. А легенде не обязательно быть правдой. Оживим миф, если понадобится - развенчаем его. В любом случае, читатели любят такие истории.
Общество главного редактора всегда тяготило Артема, а утром в понедельник и вовсе было невыносимым. Он отвернулся к окну, чтобы хоть несколько мгновений не видеть сияющую физиономию шефа, и отпил большой глоток кофе.
– Какая же это легенда?
– после непродолжительной паузы сказал Артем.
– Кто о ней сейчас помнит? Кому она нужна? Посмотри в интернете - каждый день что-то новое, сенсация за сенсацией. А через двадцать четыре часа эта сенсация уже и даром никому не нужна. А тут целых тридцать лет!
– Да, о случае в Аргасе писали, когда ты еще пешком под стол ходил. Я тогда учился в школе и кое-что помню - ты и представить сейчас не сможешь что там было. Сейчас такого шума не поднимают, время не то - публика флегматичнее, расшевелить ее тяжелей. Когда все немного улеглось, со всех сторон набежали аналитики. Ну, знаешь - такие умные дядьки в очках выстраивали теории, а потом другие умные дядьки их опровергали. Много копий переломали, но толком ни к чему не пришли. Однако, какое-то время Христофор Реев был настоящим национальным героем. С журналистами, правда, он почти не общался, да это только подогревало интерес.
Турлатин замолчал и сделал глоток кофе. Его лицо
– Да, сейчас трудно поверить какой это был интерес. Потом о нем стали вспоминать реже. Почему-то он больше не проявлял себя после того случая. И как-то постепенно совсем о нем перестали говорить.
По ту сторону оконного стекла появилось несколько дождевых капель. Дверь кафе открылась, чтобы впустить новых посетителей, холодный осенний ветер повеял с улицы ароматом опавшей листвы. Из-за стойки послышалось гудение кофемолки. Артем прислонил теплый бумажный стаканчик к озябшей щеке:
– Не пора ли нам возвращаться в офис?
Они перешли через дорогу; наспех допили кофе, стоя перед стеклянной дверью и вошли внутрь. Турлатин нажал кнопку вызова лифта:
– Помнят об этом или забыли, знаешь, все это неважно, - снова повернулся он к Артему, - стряхнем пыль с мифа, вдохнем в него новую жизнь. Когда сюжет уходит корнями в историю - это придает величественности. Это не дешевая сенсация-однодневка. Древние манускрипты привлекают людей больше, чем глянцевые брошюрки.
Артем вздохнул:
– Ерунда. Никому они не нужны. Могу сказать тебе, как все будет. Реев, скорее всего, - обычный, ничем не примечательный пожилой чудак. Старая история - смесь домыслов, искаженных фактов и чистой лжи. А поскольку в произошедших событиях не замешана большая и чистая любовь - на твой миф не клюнут даже скучающие домохозяйки. Как закономерный результат - в следующем квартале от нас разбегутся последние рекламодатели.
Прозвучал сигнал, дверь лифта открылась. Турлатин вошел в ярко освещенную кабинку, но Голубев оставался на месте. Главный редактор насупился:
– Я не спрашивал нравится тебе это или нет, решение было принято еще на той неделе. До пятницы нужно съездить к Христофору Рееву. Можешь взять кого-нибудь, если не хочешь ехать один - автоматическая дверь лифта начала закрываться и редактор придержал ее рукой.
– Не люблю кататься в одиночестве.
– Артем изобразил улыбку, надеясь, что она получилась достаточно язвительной, - А вдруг этот дед и вправду обладает какой-то силой? Если он слетит с катушек - выиграю пару драгоценных секунд для бегства, бросив ему на растерзание коллегу.
– он отвернулся и направился к лестнице - ехать в лифте в обществе Турлатина ему перехотелось.
В просторной комнате с большим овальным столом, окно во всю стену выходило на юг. Погода прояснилась, из-за крыш соседних домов выглядывало солнце. Лучи просачивались сквозь стекло, в них танцевали пылинки. Комната была заполнена людьми. Те, кому не хватило места за столом, устроились на стульях вдоль стен.
Собрание редколлегии длилось уже почти час. Большинство сотрудников редакции держали в руках записные книжки и карандаши - скорее для того, чтобы придать себе солидности в глазах руководства. Страницы пестрели узорами, которые скучающие люди рисовали, заслушивая очередной отчет. Вентиляция не справлялась с обилием выдыхаемого углекислого газа. Духота и бесцветный, монотонный голос очередного докладчика навевали зевоту. Кто-то нервно топал ногой под столом, заражая раздражением окружающих.