Тридцать лет без чудес
Шрифт:
– Ну а что - то, что делал Иисус - тоже глупые фокусы?
Старик сложил руки на стол и, нахмурившись, смотрел вниз, его подбородок почти касался груди:
– Почему-то все больше помнят о его прогулках по воде, а не о том, чему он учил, - проворчал он, - а если бы он не превращал воду в вино и не гулял по морю - это значило бы, что и его слов слушать не нужно? А если простой человек говорит правду и учит добру - всем наплевать, только потому-что он не сын божий? Не тот авторитет у родителя?
– в голосе Реева слышались нотки сдерживаемого гнева, -
Артем вскочил из-за стола:
– Да ты же сам сказал, что тридцать восемь погубило чертово чудо! А теперь голову морочишь! Определись уже, старый дурак, было тогда что-то или нет?
Старик поднялся, дрожащей рукой отшвырнул в сторону стул и, придерживаясь за столешницу, проковылял вокруг стола, оказавшись лицом к лицу с Артемом. Голубев почувствовал кислый запах его дыхания.
– Да, - вдруг выпалил Реев, - было! Я это сделал! Я! Тридцать восемь человек! Ты хочешь знать как? Хочешь, чтобы я повторил?
– шершавая ладонь клешней впилась в лицо Артема.
Голубев от неожиданности замер, не зная как реагировать. Будто в мгновенье ока кто-то стер все его мысли и не осталось ничего кроме пустоты. Какие слова произнести в ответ? Каким образом у него раньше получалось говорить так легко? Как согласовать работу легких, голосовых связок, губ, языка? В какую из мышц послать импульс первым?
Ноги Артема обмякли, внутри похолодело. А вдруг он и правда может? Он стиснул зубы и зажмурился. Серый дым, поднимающийся к небу. Горящий деревянный сарай. Босая фигурка, бредущая по пляжу. Кровь, капельками падающая на песок.
Выставив локоть впереди себя, он резко повернулся, сбив старика с ног, и рванул к двери. За спиной послышался возглас Тани. Артем обернулся к девушке:
– Идем, нам здесь нечего делать.
Он добежал до входной двери, взялся за ручку, остановился и прислушался - Таня не последовала за ним. Выругавшись про себя, Артем вернулся в кухню. Реев, скорчившись, лежал на полу и тихонько всхлипывал. Таня опустилась на колени рядом с ним. Она сердито посмотрела на Артема:
– Воды!
Голубев стоял в дверном проеме, опершись на косяк, и некоторое время молча смотрел на Реева. Да какой из него сверхчеловек. Какие еще сверхъестественные способности. Больной, никчемный старик, вот и вся разгадка.
Артем взял с полки пустой стакан и набрал воды из крана. Он присел на корточки и помог Тане напоить Реева. Старик сделал несколько глотков, сжал губы и помотал головой.
– Доведите до кровати, - сказал он, приподнимаясь на локтях.
– Голова цела?
– Артем ощупал затылок старика, - ничего не сломал?
Они с Таней, поддерживая Реева с обеих сторон, помогли ему подняться и повели в спальню.
Солнечный свет едва пробивался через тяжелые занавески на единственном окне. Маленькая комната была похожа на темницу. В густом воздухе неподвижно висел запах сырости и медикаментов. Коробочки и пузырьки с лекарствами занимали всю поверхность низкого столика возле кровати. Зеркальную дверцу облупленного старого
Реева уложили в кровать. Таня открыла окно, чтобы впустить немного свежего воздуха.
– Как вы себя чувствуете?
– она подошла к кровати, - может вызвать скорую?
Старик глубоко дышал, прикрыв веки. Он пошевелил пересохшими губами, открыл глаза. Невидящим взглядом прошелся по комнате, не останавливаясь на чем-то конкретном. Попытался приподнять голову, но, вскоре, обессилев, снова уронил ее на подушку. Артем подошел ближе и присел на корточки возле кровати. Реев вздрогнул и повернулся к нему. Напрягшись, он смотрел на Артема, как-будто видел впервые. Через несколько секунд старик выдохнул и хриплым голосом произнес:
– Вы мне можете не верить, - он закрыл глаза и откашлялся, - но я скажу. То была не моя вина. Мне была дана сила, но я не испачкал рук, я устоял... Эти тридцать восемь...их крови нет на мне. Я мог бы, - его голос дрогнул, - мог бы...но не стал.
– Что это значит?
– спросил Артем, - кто тогда, если не Вы? Зачем тогда придумывать глупую историю и разносить по всей стране?
Реев замотал головой:
– Ты сейчас не сможешь понять, что тогда было. Мне нельзя говорить об этом, но...пропади оно все пропадом. Не думай, что все было враньем, я бы смог. Я могу все, что только можешь придумать. Только я не стал. Тогда я этого не делал.
Артем тыльной стороной ладони прикоснулся ко лбу старика. Он поднял глаза на Таню:
– У него, кажется, жар - он бредит.
Реев скрюченными пальцами схватил Артема за руку, посмотрел на него сердито и, повысив голос, сказал:
– Там была не наша армия. Ее не должно было быть. Был скандал. Границу никто не контролировал, пришли солдаты с чужой земли. Наши правители не могли ничего, но никто не хотел ударять в грязь лицом и признавать, что на их территории наводила порядок чужая армия.
– Но зачем придумывать такую нелепую историю? Почему нельзя было сказать, что банды ликвидировали наши военные?
Реев внезапно хрипло засмеялся. Смех перешел в кашель:
– Так это и были они, - сказал он, прочистив горло.
– Вы же только что сказали, что это были другие.
– не понял Артем.
– Да нет же, та банда, которая всех грабила - это и были наши военные. Время было тяжелое, смутное. Вот почему никто не хотел огласки, дело пахло военным конфликтом.
– И кому же в голову пришло назначить вас козлом отпущения?
Реев улыбался:
– Никто не верит мне... и тогда, и сейчас. Меня называли юродивым. А мне-то что? Я ведь в мгновение мог их всех заставить замолчать. Да только неправильно бы это было. А потом, когда все произошло - кто-то предложил сказать, что это все я сделал. Нашелся какой-то репортер, которому идея понравилась, и так это дальше закрутили и раструбили где только можно.
Реев закрыл глаза, его бил озноб. Внезапно потухшим голосом он прошептал:
– Холодно, закройте окно.