Тридцать минут под прицелом

Серова Марина Сергеевна

— Хорошо, Маргарита Михайловна, так вы видели во дворе что-нибудь интересное?

— В каком дворе — в центре или в Затоне?

— В центре.

— Не была я на Советской в субботу, — покачала головой пассажирка. — Меня в пятницу в общежитие перевезли, из ЖЭКа машину прислали, все пожитки мои погрузили. А про погреб я им сказать забыла, вот теперь на себе вожу.

— А Василий Крестовский когда переехал?

— Шут его знает! Я с ним намедни на общей кухне столкнулась. Когда переезжала, он еще на старом месте оставался, хотя его тоже перевозить хотели, но он заупрямился и остался. А что он натворил?

— Почему сразу натворил? Может, он — свидетель?

— А что видел? —

Маргарита Михайловна проявила прямо-таки нездоровый интерес к моему делу.

— Это — тайна следствия, — туманно ответила я. — Так, здесь начинается Затон. Куда дальше?

— К общежитию судоремонтного завода, — ответила бабка.

Глава 14

Пришлось до конца играть роль носильщика — я вынула из багажника тяжеленную сумку моей попутчицы. Маргарита Михайловна просияла от радости и не по возрасту шустро бросилась ко входу, распахнув передо мной дверь.

— Это моя дальняя родственница, — предупредительно сообщила она вахтерше, и я беспрепятственно прошла через вертушку.

Надо сказать, что общежитие казалось не менее ветхим и убогим, чем сорок четвертый дом. На лестничной площадке между вторым и третьим этажом я заметила нешуточную щель в стене, а на четвертом этаже дорогу нам перебежала шустрая мышка.

— Гляди, гляди, — толкнула меня в бок Маргарита Михайловна и тихонько шепнула: — Вон он, на кухне, у плиты стоит.

— Ясно, — кивнула я и чуть задержалась напротив общей кухни.

Не обратить внимания на колоритную фигуру Крестовского было невозможно. Под два метра ростом, грузный, с огромным животом, он будто пятнадцать лет не тюремной баландай питался, а где-нибудь на первоклассном курорте наедал жиры. Пожалуй, такой вполне мог завалить человека с одного удара.

— А комната-то его вот эта, — показала кивком головы Маргарита Михайловна.

Я успела заметить, что дверь с накорябанным на ней номером — четыреста одиннадцать была приоткрыта. При других обстоятельствах я не преминула бы туда незаметно прошмыгнуть, но за ней послышались какие-то голоса.

— Вот уже навел дружков сюда, в карты поди режутся, — недовольно фыркнула Маргарита Михайловна, войдя в свою пропахшую сыростью комнатенку и придерживая мне дверь. — Заходи, я тебя чайком напою.

Будучи заядлой кофеманкой, я не любила чай, к тому же вряд ли старушенция могла предложить мне хороший чай. Но требовалось время, чтобы обдумать дальнейший план действий, поэтому я согласилась. Пока Маргарита Михайловна гремела банками и пустой посудой, я рассматривала ее новое жилище. Стало понятно — почему здесь так пахнет сыростью. В желтых разводах потолок просто кричал о том, что протекала крыша. От мебели, которую старушка перевезла с Советской, веяло стариной, но не антикварной. Перекошенные и изъеденные жучками-точильщиками комод и буфет явно просились на свалку, так же как и высокая железная кровать, под которой стояли банки с огурцами.

Маргарита Михайловна ушла на общую кухню — подогревать чайник.

За стенкой, в четыреста одиннадцатой комнате шел оживленный разговор. Я попыталась к нему прислушаться и даже подошла к окну. Через открытую форточку мне удалось расслышать несколько карточных терминов вперемешку с нецензурными выражениями и кличками. Нетрудно было догадаться, что Васька Крестовый устроил у себя домашнее казино, и это усложняло мою задачу, поскольку было совершенно неизвестно, когда игроки разойдутся.

«Вполне возможно, что они останутся в ночь, — думала я. — Не натравить ли на них коменданта или ментов? Нет, подожду немного. Вдруг сами разбегутся? Похоже, Крестовский на зоне не терял свою квалификацию, а только повышал

ее. И играл он там, вероятно, на харчи, вот и зажирел. Но „и на старуху бывает проруха“, на воле игроки еще те! Неужели, как пятнадцать лет назад, Васька Крестовый опять проигрался, а платить было нечем, вот он и „замочил“ Наталью Басманову, которая по случайному стечению обстоятельств попалась ему на пути? Ай да Кирьянов, мне самой бы до этого не додуматься, хотя я слышала, что такое бывает. Но кто же это такие правила дурацкие придумал: убивать ни в чем не повинных людей в счет погашения карточного долга? Разве тому, кто выиграл, есть от этого какая-нибудь выгода?»

— Ты с Васькой с глазу на глаз поговорить хотела? — спросила Маргарита Михайловна. — Не выйдет ничего. Он всех картежников общежитских собрал, до утра теперь под чайфирь играть будут. Может, ты ОМОН вызовешь? Нет, не надо, он сразу поймет, что это я — затейница, и если не посадят его, то он сживет меня со света белого, а я еще в собственной квартире пожить хочу. Может, ты его повесткой к себе вызовешь?

— Может быть, — согласилась я, с отвращением посматривая на то, как бабуля дрожащими руками наливает в плохо вымытую чашку слабенькую, скорее всего несвежую, заварку.

Голоса за стенкой стали громче. Казалось, там назревает драка. Я подошла к двери, чуть приоткрыла ее и прислушалась. Кого-то с шумом выставили за дверь, наверное, за жульничество. Но свара на этом не закончилась. Ругань только усилилась. Один голос сильнее выделялся на фоне других, и я была почти уверена, что этот бас принадлежит Ваське Крестовому.

Конфликт мало-помалу затих, и игроки, на мое счастье, стали расходиться. Хозяйка села за стол, призывая меня последовать ее примеру. Я искала подходящий предлог, чтобы отказаться от чаепития, но, кроме работы, которая не ждет, ничем аргументировать свой отказ не могла. Продолжая следить в щелку двери за происходящим в коридоре, я увидела, как Крестовский вышел из своей комнаты и направился в нашу сторону. Я тут же плотно прикрыла дверь. Через несколько секунд выглянула и увидела, что неспокойный сосед Маргариты Михайловны зашел в какую-то дверь в конце коридора, вероятно, в туалет.

Я мигом схватила свою сумку, висевшую на спинке стула, сделала прощальный знак бабульке, и бросилась в четыреста одиннадцатую комнату, рассчитывая, что там в данный момент никого нет. Как жестоко я ошиблась! В дальнем углу за столом прямо под иконами сидели два мужика и пили горькую.

— Присоединяйтесь к нам, — сказал мне плешивый старикашка. — Хозяин сейчас придет.

— Простите, кажется, не туда попала, ошиблась номером, — попятилась я назад.

Возвращаться к Маргарите Михайловне не хотелось. Я пошла на выход, решив перенести разговор с Васькой Крестовым на завтра. При виде вахтерши, разговаривающей по телефону, у меня возникла идея. Дождавшись, когда она закончит свой разговор, я спросила у нее: какой здесь номер?

Сев в машину, я сразу же позвонила на мобильник Володьке Кирьянову, который совсем недавно сам предлагал мне свою помощь. Он, как ни странно, оказался еще на рабочем месте.

— Володенька, ты когда-нибудь играл в самодеятельном театре?

— Нет, а что?

— Я хотела попросить тебя позвонить Ваське Крестовому и назначить ему встречу.

— Легко, — не раздумывая, ответил Кирьянов. — Когда и где хочешь с ним встретиться?

— Понимаешь, по тому адресу, что ты мне назвал, он уже не живет. Дом расселили, готовят к сносу. Крестовского и еще одну бабульку разместили в общаге судремзавода. Я сейчас прозондировала там обстановку: полно народа вокруг, поэтому нужный разговор не получится. Я хочу заманить его на Советскую, там тишина…