Тридцать ночей
Шрифт:
Какого. Хрена. Ярость безжалостно наполнила мои вены. Моя кровь превратилась в горючее с металлическим копченым привкусом в горле. Тотчас мои мышцы застопорились в усилии предотвратить стремительную атаку. У меня оставалось всего две-три минуты. Я проиграл в голове "К Элизе", зацепившись взглядом за линию подбородка Элизы, горло, кожу, пытаясь парировать симптомы. Ещё пятнадцать секунд. Десять. Пять. Мне просто надо, чтобы копоть покинула моё горло. Медленно, она отступала на задворки моего разума, и я почувствовал, как моё горло расслабилось
— Я не рассматриваю вас как гражданина второго сорта, мисс Сноу, — степенно произнёс я. — Но полагаю, что могу понять, почему моя подача может быть оскорбительной для кого-то в вашей жизненной ситуации. У меня не было намерений заставить вас почувствовать себя использованной. Примите мои извинения.
Она одарила меня лёгким кивком головы.
— Принято.
Я с трудом втянул воздух, как только моя кровь остыла так же безотлагательно, как и воспламенилась, и остатки пламени осели глубоко внутри меня. Я быстро вернулся к более необременительным темам разговора.
— Итак, приступим к условиям сделки. Я хочу, чтобы вы позировали в моём доме.
Да, мне она там нужна. Хотя бы раз. Всего лишь раз. Этого достаточно, чтобы слить это место воедино с её спокойствием. И может быть, этого будет достаточно для меня, чтобы выяснить, что преследует её и покончить с этим.
— Хорошо, — ответила она, выпивая последние капли горячего шоколада из чашки.
— И я не хочу лишь намёк на ваше тело. Я хочу его полностью, включая лицо.
Чашка задрожала в её руках, и она опустила её на стол.
— Я не знаю почему, но ладно.
Ах! Даже у Элизы есть уязвимые места. Это должно было заставить меня почувствовать себя лучше, словно я сидел рядом с обычной, постижимой человеку, девушкой, которую я мог бы расшифровать, которой мог бы помочь и затем позволить ей уйти. Но вместо этого, в моей груди поселилась какая-то странная, наподобие вызывающей расстройство желудка, боль.
— Вы не знаете почему? — поинтересовался я.
— Нет, не совсем. Но всё хорошо. Вам не надо произносить передо мной речь о том, какая я на самом деле красивая и совершенно себя недооцениваю.
Это было исключительным. По своему опыту я знал, что порядка 80% людей — мужчина или женщина — будут надавливать на проблему, в поисках подтверждения. Они произнесут такого рода фразы: "Посмотрите на меня", "Я не настолько интересна", "Нет, я не знаю почему". Элиза Сноу отбросила это полностью. Всё потому, что ничего её не убедит?
— Похоже, вы хорошо знакомы с этой речью, — я осторожно прощупал почву.
— Да, и, откровенно говоря, это никогда ни для кого не срабатывало. Было бы лучше, если бы наше время мы использовали продуктивно.
Да, конечно. Боже упаси, мы становились нерациональными. Но что если я действительно смогу избавить её от уязвимости? Что если я расскажу ей, как именно она заставляет меня чувствовать? Польстит ли ей это или запугает её? Надо полагать, внушит ужас.
— Что бы вы хотели видеть на мне? — Элиза прервала мои мысли, конечно же,
Ничего.
— Мою рубашку.
Ещё больше румянца, ещё глубже лиловый цвет её глаз.
— А что ещё?
Меня.
— Больше ничего. Только мою рубашку.
Её пустая чашка дребезжала в руках, и она в очередной раз поставила её на стол. Затем она вновь её подняла.
— Должна ли рубашка быть расстёгнута или застёгнута?
Ох, Элиза, твои мозги только что подвели тебя. На этот вопрос был лишь один-единственный ответ.
— Расстёгнута, — одними губами произнёс я, наслаждаясь её реакцией.
Она сильно сглотнула. В кои-то веки, за всю нашу историю, длиной в пять дней, у меня было немного больше контроля, чем у неё.
— Мм..., — начала она, её взгляд переместился на мой стакан с водой и затем вновь вернулся к её опустевшей чашке. — Похоже, это будет проблемой, учитывая правило "никакой-наготы", — ещё один взгляд украдкой на мою воду. — Я буду чувствовать себя более комфортно, если на мне будут трусики, — она окончательно склонила голову.
Я чуть не рассмеялся. Я едва не вырвал её из оранжевого бархатного кресла и не усадил себе на колени. Почти. Был очень близок к этому. Но я очень хорошо понимал, что случится, если я это сделаю; в конечном счете, я причиню ей боль. Не говоря уже о том, что её руки тряслись и ухватились за эту проклятую чашку так крепко, давая понять, что её нервы были на пределе, так что я сжалился над ней и ослабил давление на неё.
— Хорошо, трусики, — уступил я, но было такое чувство, что уже так много вложено, что нельзя было отступать, поэтому я прибавил к этому одно условие. — Но я сам буду их выбирать.
Она кивнула так пылко, что её чёрные волосы соскользнули на её лоб.
— Спасибо, — сказала она, словно я бросил ей спасательный плот, в то время как она была за бортом.
Мне хотелось подразнить её о том, какие трусики она предпочитает, какие на ней были надеты прямо сейчас, должны ли мы купить всю коллекцию белья "Agent Provocateur" или выбрать их вместе? За исключением того, что существовало три проблемы. Первая: мои собственные джинсы — вызывающий отвращение материал. Вторая: я искренне считал, что она не сможет этого выдержать. Если у этой девушки был секс с более чем одним или двумя мужчинами, я добровольно вызовусь на ещё одну дислокацию. Третья: ничего из этого никогда между нами не произойдёт.
— В принципе это всё, — смилостивился я. — Если только вы не хотите поговорить о цене.
Она вновь энергично покачала головой. Видимо, на этот раз она даже не могла заставить себя заговорить. Я воспользовался преимуществом и перешёл к следующим вопросам, для которых мне требовалось, чтобы она была неосмотрительна. Вопросы, которые, следует надеяться, дадут мне некоторые ответы. Истину, которая принадлежала исключительно ей, которая была складом характера Элизы.
— Итак, я хочу тот же цвет и стиль, что и на остальных картинах, но прежде чем я найму Фейна, я должен получить некую от вас информацию.