Тридцать один
Шрифт:
– Наверно я проклят источником магии. – пробормотал он. – Если он второй раз на подряд дает мне в ученики лунатика. В чем мои прегрешения? Ходящий по ночам оборотень, это уже чересчур.
Он грозно посмотрел на меня и с надрывом произнес.
– Прости малыш, но тебе лучше утопиться. Поверь мне, самому не так неприятно.
Я встряхнул головой и невольно отступил назад, прижавшись к полке.
– Учитель, это не я. Я спал.
– Все вы так говорите. – пробурчал он. – На моем судне закон. Никаких лунатиков!
– Я не он!
– Все
– Я же правда…
– Тогда кто? – закричал дядя. – В себе я уверен. Обезьяны прилетают к завтраку или когда я надену треуголку.
Оливье топнул ногой.
– Она что на мне? – свирепо продолжил он и зачем-то шлепнул себя по лысине.
Я замотал головой. Он точно без шляпы.
– Тогда кто? – повторил он.
– Я не знаю. – прошептал я, тиская в руках коробочку.
– Да что ты там бормочешь? – проревел он и, надвинувшись, выхватил ее из моих рук.
Оглядев свой трофей, он осекся на полуслове. Поднес квадратный футляр к глазам. Понюхал и отпрянул.
– Откуда ты это взял? – с дрожью в голосе проговорил он.
– С пола. – неуверенно протянул я.
– Я отдам тебя Эрлику! Буду кормить его стражем пожизненно, пока он над тобой работает!
Я захлопал глазами. Лихорадочно соображая, что он хочет.
– Мне ее дал фарцовщик в трущобах. Он сказал, что если я передам ее капитану Джо в порту, то получу медяк. Я очень хотел есть, вот и согласился. Когда я нашел четвертый причал капитан Джо шлялся по кабакам.
– Морского дракона мне в суп! – заорал дядя. – Что придумал этот олень в тесте?
Он выскочил с камбуза. Я побежал следом, еще не понимая, что произошло, но уже ощущая вину и предчувствуя скорое увольнение. На этот раз возможно с летальным исходом.
Оливье заскочил в свою каюту и почти сразу же выпрыгнул обратно. В руках он держал волынку. Старую с истертыми бурдонными и обломанной игровой трубками. Бурдюк состоял из одних заплаток. Веселых с цветочками.
– Следы. – прошептал я, указывая на палубу.
Отпечатки маленьких босых ножек вели от трюма к камбузу.
Подкачав бурдюк воздухом, дядя осторожно переступая, чтобы не заскрипели доски, пошел к трюму. Я последовал за ним. Когда мы приблизились, он выразительно посмотрел на меня и показал глазом, чтобы я открыл крышку. Я повиновался.
Когда проход полностью раскрылся, Оливье резво прыгнул вниз. На этот раз, я за ним не отправился.
Через несколько мгновений шхуна закачалась и подпрыгнула. Раздался оглушительный свист, а следом крик дяди:
– Хватай его!
Я, после акробатических пируэтов лодки, стоящий на карачках, держать никого не собирался. Особенно того, кто может раскачивать крупное судно. Я даже попытался попятиться назад, но шхуну снова швырнуло. Я съехал вперед к открытому люку.
Из трюма мне в лицо выпрыгнуло маленькое серое существо похожее на лесную фею, только без крылышек. Из худого создания сквозь бледно-серую кожу выпирали кости. Самым странным оказались мизерные ножки, их словно вывернуло задом наперед. На меня смотрели
Существо тоже рассматривало меня. На мордочке с грустными влажными глазами и большим, от уха до уха, ртом, застыла трогательная непосредственность. Мне даже захотелось почесать его впалый животик.
– Лови! – заорал снизу Оливье.
Я протянул руку. Существо моргнуло. В следующий миг ясное солнечное утро накрыла тень и с неприятным лязгом захлопнулась у меня за спиной. Запахло сыростью и тухлятиной. Раздался оглушительный свист, а потом тень улетела вперед, а я наоборот назад и шлепнулся на спину. Распластавшись на палубе, я оказался на том месте, на котором стоял до свистопляски. Только весь мокрый. Оглянувшись, я успел заметить, как мелкая тварюжка проскочила под дверь, ведущую к каютам.
Дядя подхватил меня под локоть и помог встать.
– Смотри в оба. Он чуть не сожрал тебя. Скажи спасибо, что у кощея нет зубов. – процедил он, медленно сдвигаясь в сторону убежавшего существа.
Я растерянно смотрел на него, не зная, что сказать. Хотя пожирание меня объясняло, почему я весь мокрый, оно не укладывалось в голове.
– Давай. Открываешь дверь и заскакиваешь внутрь. Будешь живцом. Если он тебя опять проглотит, я снова вытяну, понял? Тогда вперед!
Мне совершенно не хотелось быть приманкой, но крепкий пинок заставил меня засеменить вперед. Столкнувшись с дверью, я невольно открыл ее и ввалился в коридор. Кощей уже поджидал меня.
Я успел разглядеть, как растягиваются плоские белые губы, а пасть с чмокающим звуком начинает расширяться. Раскрывается, становясь все больше. Раздвигается на ширину коридора.
Я зачарованно рассматривал происходящие метаморфозы, но досмотреть не успел. Дядя снова пнул меня, на этот раз еще сильнее. Я пролетел над изумленными глазами кощея, над его огромным ртом, и врезался в стену.
За моей спиной раздался свист. Звук вынутой пробки и тишина.
Оторвав свое лицо и тело от перегородки коридора, я зачем-то отряхнулся и повернулся к Оливье. Он затыкал обломанный конец игровой трубки.
– Повезло. – облегченно сказал он, и скрылся в своей каюте.
Я остался стоять в коридоре, не зная, что делать дальше. Словно прочитав мои мысли, дядя крикнул из своей комнаты:
– Иди, отмой слюни этого ублюдка! Засохнут, даже магия не поможет.
Непроизвольно стянув рубаху, я пошел на палубу к ярко синей бочке. Дядин клиент из гильдии Водолюбов зачаровал ее, решив проблему пресной воды на корабле. Бочка превращала соленую морскую воду в питьевую.
Умывшись сам и прополоскав рубаху со штанами в стоящем рядом корыте. Я развесил вещи сушиться, а сам пока решил снова заглянуть на камбуз. Не страшно, что в одних панталонах, на корабле кроме нас с дядей ведь никого нет. Тем более что война войной, а обед по расписанию. Мастер Оливье как всегда не дал осуществиться моим простеньким кулинарным желаниям.